Голова гудит, в ушах стоит тихий свист — такой, который не столько слышишь, сколько ощущаешь всем телом. Перед глазами мельтешат разноцветные пятна. Если бы они еще и света добавляли, было бы очень даже неплохо, а так... Только мешает. Он несколько раз моргнул, прогоняя непрошеную помеху. Изнанка век, кажется, превратилась в наждак, оставивший на глазном яблоке глубокие царапины — это если судить по ощущениям. Ощущения вообще не радостные, стоит заметить. Холод, жажда, ломит суставы и сводит мышцы. Ощущения, будто долго лежал на холодном полу... Или в анабиозе. Если верить воспоминаниям и ощущениям, очень вероятно, что было и то, и другое сразу.
Воспоминания. А вот с ними плохо. Имя, должность, место. А дальше — пусто и темно, прям как в этом помещении, разве что нет никакой аппаратуры, даже разобранной, чтобы связаться с пропавшей памятью. Более того, непонятно, что он, Пол Уокер, будучи пилотом этой жестянки, забыл в радиорубке. Более того, кажется, он тут еще и не один.
— Живой? — поинтересовался он у соседа. Собственный голос ему не понравился. Хриплый, с какими-то сипами и присвистываниями. Неплохо бы найти воды. Но с приведением себя в вертикальное положение Пол спешить не стал. Сначала принялся разминать конечности, начав с шевеления чуть окоченевших пальцев ног и двинувшись выше, выгоняя из мышц и связок застоявшуюся там боль. Потом аккуратно и медленно приподнялся, оглядывая помещение и стараясь найти что угодно полезное — хотя бы бутылку с водой, что очень вряд ли, конечно — или способное объяснить, как он тут оказался. Мы тут оказались, поправился Уокер.