- Нету города боле. - Просто отвечал старик. - На месте его теперь пепелище, да стены каменные, призраками сожженных населенные.
Старик удивительно энергично пошел вперед по дороге. Оказавшись подле путеводного камня, он сгорбился пред камнем, чтобы прочесть написанное.
- "Руины Кастелли, три мили. Направо" - зачитал он и посторонился уазывая рыцарю на камень.
300 глазам своим поверить не мог. Изменились надписи на камне совершенно. Вместо грубых насечек были теперь аккуратно вырезанные буквы с ноготь величиной. Буквы эти, поначалу хаотично разбросанные по камню, медленно сползались в слова. На поверхности камня выстроились в ряд еще два указания о направлении, после чего движение на его поверхности остановилось. Теперь можно было узнать, что рукав дороги, уходивший влево, не просто утопал в бесконечных полях, но оканчивался где-то подле усадьбы семьи Оргейл.
- Идем со мной, служивый, - поманил старик, - Я тебя к граду проведу, да рассчкажу чегой я там вчерась видал.
Кнехт неожиданно энергично для его возраста двинулся вперед. Правда, было в его движениях нечто достаточно неестественное, чтобы рыцарь приметил это. Порой даже казалось, что старик не движет своими членами сам, а что-то извне толкает его вперед. Вот это-то извне и извлекает ту самую чудовищную молодецкую энергичной, которой так и пылал старик.
- Ты на камни-то не смотри, служивый. Эти камни еще долго неверные письмена показывать будут. Просто лик Империи меняется не часто, вот и долгий оклик всех путеводителей не проблема. Ну а как случится чего, так людям все равно знать не положено. Рыцарей то забота. Твоя, то бишь.
Конь 300 неспешно последовал за удаляющимся в лесную чащу стариком.
- А камни теперь все такие. Уж не знаю, видел ты теперь, иль нет. И травинки, и деревья. И, говорят, даже птицы в небе. - Продолжал старик, идя по дороге. - В чужих землях не знаю каково оно, а в наших все заботой Сети рождено, ей же построено и ей управляется. А потому все что вокруг тебя живое. С чем хочешь говорить можешь. Коль правильно спросишь, так тебе ответят.
Небо постепенно скрылось за куполом из ветвей и листвы, образованным над дорогой срошшимися ветвями. Сквозь кров из листвы не пробивался не единый лучик солнца, а оттого он казался почти черным. Деревья, росшие по обе стороны дороги, поддерживали сей купол что колонны. Эти угрюмые исполины с серой корой в три обхавата молча проважали всякого, ступившего на тропу своим внимательым взглядом. Следили, чтоб не рушил он лесного покоя.
- Я тут давно уже живу, служивый. Слушать и говорить с ними научился тоже. Да и путеводные камни меня слушают. Здесь привольно. А в городе не пускают. - Босой прохрипел проклятье. - Клятые горожане, собакам их на корм. Но нужно будет им чего от тебя - бегут звать старого Диогена!
Старик распалялся быстрее и быстрее. Все более вспоминая о граде, в котором он желал жить, но отчего-то не мог, Диоген приносил в этот мир все более и более вычурные проклятия. Его забавное негодование тут-же бурно осмеивали деревья и кусты, осыпая путников и дорогу зеленой листвой. Рыцарь нагнулся, дабы избежать встречи с ветвью, подозрительно низко нависшей над дорогой.
- Но вчера эти пересмешники получили свое. Прилетел стальной дракон и пожег им их удобные домишки! - Гордо, словно был тем самым драконом, заявил Диоген. - Своими глазами видел, как спустился он прямо с облака и стал кружить туды-сюды, пламенем выдыхая! Как его тогда люди то боялись. И ведь даже снаряд словил, а не упал! Потом гад летучий на тонкую башенку озлился, сломил ее как соломку, да во дворе замка что-то ухватил. После чего скрылся. Думаю я, после этого он нажрется и в спячку заляжет - раны зализывать.
Деревья впереди начали расступаться, впуская в мрачный лесной коридор все более и более света. Незаметно поредел, а затем и совсем истаял зеленый купол над головой, позволяя желтому солнцу оставлять огненные пятна на плавных перегибах рыцарского доспеха. Под копытами коня защелкал гравий, когда рыцарь выбрался на опушку. Где-то там впереди был Кастелли.
В мыльные визоры шлема 300 мог разглядеть лишь силуэт города, но даже он ему не понравился. Огромный столб смога, поднявшийся над градом, говорил о нехорошем. Тут и там вспыхивающие цветы багрового пламени говорили о продолжающихся пожарах.
- Мародеры, - процедил старик, узрев с такой дали что-то такое, что не мог видеть рыцарь в своем шлеме, - Город еще не мертв, а они уже растаскивают его без жалости и сострадания.