Темы для разговоров иссякли скоро, а приказы еще не объявились. Рыцари, почуяв скуку, обыкновенную для простаивающих гарнизонов, стали потихоньку расходиться; кто направил свои стопы во внутренний дворик, где оттачивал исскусто владения мечом; кто направился на бесцельную прогулку по форту; а кто направился в казармы, справедливо подозревая скорый недостаток сна.
Рыцарь номер 300 был в числе последних: разговоры и прогулки абсолютно одинаково отталквали его, да и в крепости своего меча он был уверен. Ступая по скрипучему дереву, рыцарь прошел мимо рядов абсолютно одинаковых зарядных станций, единственных сохранилищ покоя для рыцаря. Каждая станция имела свой номер, коий совпадал с номерным знаком рыцаря. Но найти свой саркофаг оказалось сложнее, чем казалоь - номера станциям присвоили не по порядку. И все же искомое было найдено.
Воин желал было отойти ко сну, когда его окликнул мальчишечьий голос. Повернув голову на звук (в шлеме было не так уж и хорошо видно), рыцарь увидел веснушчатого парнишку с выразительно глупым выражением лица. Одетый в рвань, мальчишка сжимал в руках гаечный ключ.
- Эй, это ты тот самый... с именем? Меня зовут Грэмс. Я тут механик вроде как.
Видимо, родительская глупость успела затронуть только внешность мальчугана, не тронув ум и оставив ему шансы стать полезным обществу.
- Я тут это... зашел на минутку, хотел поспрашивать тебя о том, о сем... Ты же практически легенда! На пять лет исчез, обрушил один из клыков Пасти и ничего потом никому не сказал! Ты практически мой кумир, рыцарь!
Восторгу в голосе ребенка не было предела. Он бы, возможно долгое еще время восторгался, если бы из его бесформенной рванины, которую он носил вместо обыкновенной одежды, свозь треск и шипение не раздался недовольный стариковский голос:
- Грэмс, мать твоя курва, где тебя носит, сатаненыш проклятый?! Ты мне колено починять собрался, или нет?!
- Ой, а мне пора... - Разочарованно протянул мальчуган, днлая несколько неохотных шагов прочь от рыцаря. - Ну... это. Я пойду. Выживи, пожалуйста. а? Я столько хочу расспросить.
И мальчуган сорвался с места, спеша в свою каморку. Суровый рыцарь хотел было пожать плечами, но вспомнил, что те в силу обосенностей конструкции его тела, недвижимы боле, и бросил идею. Опустившись в саркофаг, он подождал, пока захлопнется крышка и возникнет подтверждение безопасности. А затем сомкнул глаза, чтобы провалиться в мир без снов.
***
Пропустив светские беседы мимо ушей, 333 решил немного размять ноги. И пусть сами ноги не нуждались в упражнениях, так разум стенал по свежим впечатлениям. Немного подумав, рыцарь неспешно пошел в сторону дверей во внутренний дворик. Не успел он сделать и пары шагов, мимо него прошмыгло серуе сущетво, напомнившее ему крысу сверым цветом своей шкуры и длинным хвостом, тянувшимся за ним. Единственное, существо это было ростом в пол человека. Но, приглядевшись, рыцарь понял, что ошибся. Не крыса это, ребенок. Одетый в грязные лохмотья, хвостом волокущиеся за ним по полу, он и правда походил порой на крысу. Решив не забивать себе голову, рыцарь продолжил путь.
Во внутреннем дворике, как раз в его центре, рос кедр. Дерево было старым и дряхлым; большая часть его веток уже почернела и легко ломалась даже под весом севших на нее птиц; на коре собралось несчетное количество оспин, прожранных червями; часто корней оборвалась и дерево опасно накренилось, готовое рухнуть в любой момент. И все же оно жило. Под деревом на необычайно зеленой и густой траве сидел оруженосец Саймон. Задрав нос к небу, он лениво считал проплывающие туши облаков, гадая будет ли дождь. Великим преимуществом слуги над рыцарем была возможность заниматься чем хочешь, пока господина твоего строят и гоняют по полям - ведь ты лишь рыцаря вассал. И Саймон пользовался этим на полную катушку.
Заметив своего сюзерена, оруженосец поднялся и отвесил приветственный поклон. Рыцарь в ответ кивнул. Вместе они продолжили неторопливую погулку. Поднявшись на стны и пройдя мимо дозорных, денно и нощно зреющих вдаль, они поднялись по лестнице на башню. С башни открывался великолепный вид на окружающие форт поля. Стоило посмотреть вдаль, на восток и можно было краем глаза зацепить гладкую голубую поверхность моря. Это море было на всех картах Империи, но ни на одной не было того, что пролегало за водной гладью. Так и жили, считая что мир малый и плоский.
***
Спор так и не закончился ничем. Да и стоило ли ему заканчиваться, коль скоро ни один из оппонентов не желал ничего доказать, предпочитая результату процесс? Когда же и процесс потерял смысл, рыцари разошлись. Веселая компания растянулась кто куда, оставив 481го бродить по форту в одиночестве. Гуляя по внутренним его помещеним, он то и дело заглядывал во встречные ему помещения, ища таких же как он изнывающих от безделья воинов. Не повезло. Нигде ни собеседника, ни просто хорошей компании. Желание же остаться подольше на ногах мешало прямо сейчас запереться в зарядном саркофаге.
В одной из комнат он обнаружил 411го. Тот, склонившись над рваным пергаментом, скурпулезно писал что-то на нем гусиным пером. Стола у него не было; вместо него служили поставленные друг на друга пологие ящики. Подойдя поближе, 481 разобрал в написанном письмо. Кому оно было адресовано он не знал - его собрат, заметив сторонних наблюдателей, скатал бумагу. Делиться тайной этих писмен он не желал. 481 не стал настаивать расспросами и, развернушись вышел.
Случай вывел его во внутренний дворик. Отметив мерзкую погоду, рыцарь двинулся к кедру, но остановился на середине пути. До слуха его долетели обрывки торжественного молитвенного пения. Пение казалось чуждым и непривычным, ибо вместо тонких девичьих голосов, отдавших жизнь монашеским услужениям, кружева мелодии выводил густой мужской бас. Однако же, певец справлялся, отчего пение по-своему притягивало и завораживало.
"Слуга твой покорный,
Властью карать наделенный.
Сердцем не станет мягок.
К страстям не будет падок.
Белое знамя поднимет;
В пучине бесследно сгинет.,
Но кровью знамя окрасит
И пламя свое погасит.
Славь королеву, славь меч и щит."
481 стал аккуратно пробираться к дереву, чтобы глазами своими узреть певца. И вот, рыцарь перед его глазами. С удивлением он узнал в рыцаре своего собрата, 211го. Тот, стоя на одном колене, упирал правый кулак в грудную пластину: именно там у когда-то было сердце. Закончив песнь, 211 поднялся с колена. Его совершенно не удивил 481ый. Кивнув собрату, певец размеренным шагом удалился.
******
Подъем на рассвете с предвещающим сражение горном не оставит равнодушным никого. Вот и рыцарей равнодушными он не оставил. Разминая совершенно не затекшии конечности, они трусцой бежали в главный зал на сбор.
Там, в составе армии всего форта, они с минуту выслушивали обнадеживающие наставления генералов, пизванные поднять их боевой дух. Но, увы, желание сражаться было забыто с прошедшим днем. Теперь ряды бойцов состояли совсем не из героев, гоовых голыми зубами грызть сабли врагу, но скорее из сборища бойцов запаса, способных поддержать армию своим отсутствием в первых рядах. Еще бы: пришла реальная битва и рыцари задались вопросом с кем они, собственно будут воевать. Удивительно, но никто из вновь прибывших не знал, а бывалые воины не спешили делиться. Это нагоняло одну волну страха за другой.
Но вот, построение. Сотни блестящих лат выстроились в ряды, готовые отражать нападение любого врага. Теперь, когда бойцы были поделены по когортам, под правлением капитанов, страх начал стремительно отступать. Удивительно, но вскоре ни один из рыцарей не чувствовал ничего ,кроме сухого раздражения, вызванного бездействием. Хотелось рубить, колошматить, ломать!
***
481му досталось место в самом центе. Согласно плану командования, его когорта примет на себя основной удар, сдержит врага и оттеснит, коли сумеет. Приказ был ценой своей жизни, ценой жизни своих друзей, но не дать прорваться врагу. И вины были преисполнены желания выполнить волю командования.
Их когорту возглавлял сам воевода. Сидел он на своем коне, молодецки размахивая шашкой, а к шлему его была прикреплена синяя лента с геральдикой отряда. По левую руку от 481го стоял 329ый. В руках его уже блестел меч, готовый впиться в плоть врага. По правую расслаблено, словно на чаепитии, возвышался 356ой. Позади, кажется, сопел 411. И только 211 кудато запропастился.
Далеко на горизонте стли собираться черные тучи. Идут. Тучи эти - враг, собравший силы в единый кулак. Будет битва.
***
333 занял свое место на крепостной стене. Суетящиеся вкруг него рыцари вели последние приготовления к бою - таскали бочки со снарядами, провеяли катапульты и баллисты. РВоин не образал внимания. Он и его оруженосец вглядывались сейчас вдаль, где у самой полосы моря росло нечто огромное, собираясь из малых своих долей. Но вот, закончив увеличиваться в размерах, оно двинулось в сторону форта. Когда войско приблизилось достаточно, чтобы можно было разглядеть отдельных воинов, кто-то из рыцарей, пораженный увиденным, выдохнул:
- Они носят кожу...
***
Отряд Алая Роза располагался на левом фланге, надежно прикрытый тяжелой конницей. Их задача не принимать атаку на себя, но уничтожить иных силачей, что не смогут уничтожить другие рыцари. Запертый в плотную коробку боевого строя, рыцарь только и мог, что выжидать. Войско супостато, неумолимо приближающееся, поразило его: механические тела, обернутые проводами и наскоро прикрытые металлическими пластинами, они словно одежду носили на себе человеческую кожу. Нехитрая их одежда тут и там подгнивала, разлагалась, засоряя механизмы, рвалась при неосторожных движениях. Так зачем же механизмам такие изощрения?
По удивленным воскликом солдат из своего отряда, Суровый понял что и от них ответа не дождаться. Вместо этого он принялся вглядываться во вражьий строй, ища там противника своего размера. А вот и они. Идуть чуть подальше мелочевки. Выглядят они как богоолы в два человеческих роста. Судя по всему, когти их смертельны для рыцаря, а брюхо хорошо бронировано. На каждом сидит всадник, такой же, обтянутый человеческой кожей.
****
- Щиты поднять! - Над полем брани пронислось крепкое словцо воеводы. - Братья, готовьтесь к битве!