- Што им, медом сюда намашано? - Прошепелявил дозорный, возвращая дорожную грамоту очередному путнику. - Лешут шюда и лешут.
Лицевых пластин на его шлеме не было - ушли в пазы, позволяя встречным видеть его искалеченное шрамами и ожогами лицо. В улыбке дозорного недоставало зубов, что, впрочем не мешало ему скалиться на каждого встречного. Нет, не от большой доброты и даже не из вежливости - просто солнце сегодня сияло ярче обычного и слепило рыцарю глаза.
- Неужто до тебя слухи не дошли? - Второй дозорный, куда менее шепелявый и куда более скрытный (лицевые пластины его шлема находились в боевом положении), махнул рукой кому-то внутри укрепления. - Говорят, мы поведем наступление.
- Наштупление, - усмехнулся первый, - Да мы наштупаем ш шамого жарошдения империи. Только граниша отшего-то не двигаетша.
В единой классификации объектов форт Белуга числился за номером 58 и имел скромное название "Фортификация раннего периода эпохи завоеваний №58". Белугой же его прозвали сами рыцари, которым повезло побывать в этом месте. Ходит слух (и новоприбывшие обязательно узнают его в первые три дня), что в своем время форт получил свое название из-за огромной рыбины, свалившейся на поле брани с небес. Рыбина эта, должно быть, была пущена меткой и удачливой рукой, поскольку угодиля прямиком в стройные ряды противника, разбив таким образом их атаку на голову. Что с рыбиной стало потом поверье умалчивает, но огромное белужье чучело, висящее на стене в главном зале, блестяще завершает эту историю.
В действительности, все было куда проще. Чучело заказал в незапямятные времена один из начальников форта. Зачем - одной сети известно. Тем не менее, факт остается фактом: поминая падших героев, рыцари нет-нет, да упомнят рыбину.
Построившиеся в главном зале рыцари, коих насчитывалось несколько десятков штук, хоть и прибыли недавно, а уже косили на чучело глазами, нервно посмеиваясь. Военачальник еще не ришел, а офицеры смотрели на мелкие нарушения дисциплины сквозь пальцы.
И хоть белуга была в центре внимания свежей крови, а в главном зале еще было на что посмотреть. Начинки зала хватало на небольшой музей. Тут и там стояли статуи в полный рост, изображающие отличившихся посмертно воинов; стены покрывали фрески и мозаики, каждая изображает свой подвиг; чуть ниже на стойках было выставлено оружие.
Главный зал был большим помещением. Тут можно было выстроить роту и без особых проблем отправить ее на парадный марш вокруг поддерживающих потолок колонн. Для этого даже статуи не пришлось бы двигать. Именно поэтому чаще всего именно в этой зале воевода принимал новичков в командование. Именно тут сбирали воинов перед атакой, именно тут проводились праздники и поминались усопшие. Кроме всего прочего, зал был хорошо защищен прилегающими постройками и мог послужить пригодным убежищем для раненых. Ну а если враг пытался прорваться внутрь, то достаточно было засеть именно в этом зале и сдерживать его попытки посягнуть на целостность дверей.
Из главного зала можно было попасть прямиком в казармы. Вход этот популярностью обычно не пользовался - куда проще из внутреннего дворика было добраться, чем протискиваться по темному узкому коридору. Тем не менее он был.
Еще из залы можно было попасть прямиком в столовую. В столовой постоянно пахло маслом и еще какой-то мерзостью, но за пару недель жизни в форте желудок приучался призывно урчать именно на эти запахи. Что поделаешь, дефицит на границе, дефицит. Да и сама пища не была дурна собой: запах возникал из-за огромного промасленного старыми пищевыми жирами. Жиры эти никто соскребать не хотел, ибо были они снаружи, а не внутри. Вот и благоухало всякий раз, когда котел чуть-чуть нагревался.
Последним местом, куда можно было из главного зала попасть, были штабные помещения. Именно там наиболее живучие, а потому более успешные на карьерном фронте, рыцари решали вопросы тактики и стратегии. И именно там по причинам неведомым и почти мистическим обосновался Грэмс. Грэмс не был рыцарем. Говорят, этого мальчишку привез сюда пару лет назад какой-то дворянин в качестве личного механика. Был у Грэмса талант к этому делу и его даже в касту обученных из услужников пустили. Только вместо того чтоб всю свою жизнь оттачиват тонкое искусство, Грэмс выбрал таскаться по миру с бывшим хозяином. Дотаскался. Рыцаря убили, а мальчуган так и осталя в форте. Впрочем, он не тужит, сидит себе в своей каморке, заваленной хламом, да рыцарей починяет. Его, правда, из новоприбывших никто не видел, ибо не любит он на люди показываться. Но то и хорошо. Раз он всегда у себя, то и найти его проще будет, ежели что понадобится.
Раздавшийся со стороны двери в штаб лязг заставил новобранцев принять положение смирно. Не прогадали. Заметно хромая на правую ногу (сервопривод стонал и искрил при попытке согнуть колено), перед рыцарями прошагал старый воевода. Лицевые пластины его шлема были убраны, дозволяя юнцам насладиться пышными кавалерийскими усами своего генерала, гордо торчащими в разные стороны.
- У, етить твою растудыть! - Ругнулся генерал, прохаживаясь перед воинами. - Клянусь сетью, никогда бы ни подумал, что нам пришлют такое большое подкрепление. Почти сотня рыцарей! Ну, с таким штатом пируем. Кстати, где они?
Взгляд воеводы рассеяно пробежался по новеньким блестящим доспехам подкрепления. Пауза затянулась. Один из офицеров поспешил подойти и шепнуть что-то на ухо командиру.
- Что?! - Взревел тот. - Я что, похож на гувернантку?
С этими словами воевода подошел поближе к рядам и прищурился, словно пытался найти в них то, что могло усколькнуть от его взора. Должно быть, этого он не нашел, потому как с досадой плюнув на пол, воевода развернулся и похромал обратно в штаб.
- Корр Победоносный, проинструктируй из без меня. Мне глаза сияние их брони слепит. Меня искать будешь у мальчишки - колено починяю.
Тот офицер, что ранее подошел к воеводе, Корром и оказался. Встав перед новобранцами, он зычно гаркнул:
- Слушать меня, собачьи дети! С этого дня веселье заканчивается и начинается тяжелый и неблагодарный труд во имя империи. Пока вы здесь, вы починяетесь офицерам и воеводе лично. Вас поделят между батальонами, после чего выделят из вас отряды и назначат командира. Далее; здесь нет полезных или бесполезных, слабых или сильных. Здесь есть живые и мертвые. И я хочу, чтобы вы сражались так, что мертвым не было за вас стыдно. Любого, кто попытается бежать, я лично разберу по винтикам на месте. Любого, кто повернется к врагу спиной, с позором разжалуют и демонтируют. Любой, кто попытается затевать здесь свары или прочие ссоры, будет болтаться на позорном столбе под стенами крепости. И его сраное счастье, если он останется в живых после очередного нападения. Ясно?! Сейчас я назову номера тех, кто будет в специальной группе. Эти после разбивания по отрядам, останутся тут и я проведу с ними дополнительный инструктаж.
Сделав паузу, чтобы дать другим усвоить его слова, Корр продолжил.
- В специальную группу войдут: 351, 352, 334, 480, 483, 399, 350, 415, 400, 342.
Следуя командам второго офицера, названные воины тут-же отделились от общего строя и заняли мето в сторонке. Корр тем временем продолжал называть номера рыцарей.
- Вопросы?! - Гаркнул Корр.
Вопросов не было.
- В таком случае вольно. На данный момент никаких приказов нет, поэтому время объявляю свободным.
С этими словами Корр увлек второго офицера в штаб. Дверь еще не закрылась, а между ними развернулся оживленный разговор.