Эмиль поскорее раскатал рукав, закрывая вдруг оказавшуюся такой полезной руку. Потом набросил сверху пальто и поправил растрепавшийся во время бешеной битвы с «вирусом» галстук. Вылезая из машины, он (какая глупая педантичность!) позаботился прихватить с собой и пиджак, и пальто. Зачем они ему?
Клерк дважды перечитал сообщение, колючим взглядом просканировав каждую букву так, словно подозревал в ней зашифрованный ключ-код от Белого Дома. Потом с удивительным равнодушием сунул телефон в карман. Его рука наткнулась на угловатое и холодное ребро полицейского пистолета. Пролезая к задним дверям минуту назад, Лондон совершенно случайно опёрся ладонью о что-то, лежащее на полу. Оружие полицейских, так неудачно покинувшее кобуры в момент инцидента.
Эмиль не знал, зачем положил его в глубокий карман пальто: просто сделал это. В конце концов, будет, из чего застрелиться.
Очень хотелось курить, но Лондон не мог бросить людей, которые поставили свои жизни на бочку. Поставили ради него. Часы тикали, да, но в этот момент Эмиль предпочитал умереть достойным человеком, а не жить с мерзким ощущением ходьбы по чужим головам. В конце концов, он жил с ним последние двадцать лет. Чтобы развеяться, некоторые меняют мебель, и что мешает ему хоть раз перестать быть самовлюблённым кретином? Сцепив зубы и надеясь, что бензобак цел и пары бензина не собираются воспламеняться, клерк полез обратно в салон.
Он схватил Луи за плечи и, кряхтя от напряжения, потащил тяжёлое тело полицейского наружу. В фильмах это удавалось намного легче... впрочем, помогла, наверное, рука, потому что в конце концов Лондон смог выволочь бессознательного Луи наружу.
Можно было позвать толпу на помощь, но те уже сделали всё, что смогли. Звонок в 911 о чём-то, его не касающегося, это выдающееся достижение для среднего американца. О да, Лондон-то уж точно знал, о чём говорит: вчера он сам поступил бы так же. Но это было вчера. Иногда время меняет людей быстрее, чем кассир чековую ленту в «7-Eleven».
Обливаясь потом, Лондон тащил наружу и грубого Роджерса. Он не держал на него зла. Счастье, что бедняга жив остался.
«Что там говорили про капиталистический индивидуализм?»
Голова Роджерса показалась из недр перевернутого автомобиля, а Эмиль подумал, что нет разницы, обсасывать мысли про себя или проговаривать вслух. Может быть, это последний час Говорящего Эмиля Лондона? Нельзя упускать такую возможность.
– Что там говорили про капиталистический индивидуализм? – спросил Эмиль у бесчувственного тела. – Если не ошибаюсь, это старая марксистская риторика, верно? Типа клеймо, которое удобно шлёпать на жопу огромной корпоративной коровы. Но клянусь, даже такой толстый засранец как я ещё не настолько прогнил, чтобы оставлять человека в беде.
Лондон поймал на себе Весьма Осторожные взгляды некоторых очевидцев, храбро подтягивавшихся всё ближе.
– Индивидуализм предполагает моральную, политическую и социальную свободу, правильно помню? – он снова бубнил из салона. – Свободу поступать, сообразуясь с собственным разумением, и свободу плевать на других людей со своей колокольни. Очень любопытный, но глубоко порочный подход. А знаете, почему, док?
Мышцы плеч горели от напряжения, в позвоночнике поселился китайский дракон, но Лондон упорно выволакивал медика наружу.
– Потому что всегда найдётся сраная колокольня повыше, а какой-нибудь ублюдок приведёт на соревнование верблюда.
Ты редко задумываешься о таком раскладе, потому что со своей колокольни нет никакого желания смотреть на чужие. Но потом твоя колокольня разваливается на куски вместе с жизнью, и ты остро понимаешь своё единство с теми, кто вчера составлял для тебя тупую массу недостойных тебя обсосов. Верно, док?
Эмиль с наслаждением разогнулся, отправив доктора отдыхать к братцам-полицейским. За водителя он не волновался: тот был в сознании и выберется с чьей-нибудь помощью.
– Здесь ты поневоле задумаешься о, скажем, Прудоне. А ведь прав был французский педераст, не так ли? Вот и выясним, как глубоко в Анжеле прячется присущая каждому человеку коллективная солидарность.
Закурив, клерк направился к головной машине в собравшейся пробке. Лишь на пару секунд задержался и что-то поискал в телефоне копа.
– Прошу прощения, сэр. Вы позволите мне одолжить ваш транспорт? Я полицейский. Сами видите, вон мои друзья играют в домино с Господом Богом. Показал бы значок, но есть только это, – клерк достал из кармана пистолет и продемонстрировал опешившему водителю. – Проявите уважение к идеям Кропоткина, в конце-то концов, и выметайтесь к чёрту.