+++«Познание порождает страх».+++Время на борту объекта: 517 минут.
Время до уничтожения объекта: 89 часов.
Почти семь часов они бродили по космическому скитальцу в поисках перехода в следующий моторный отсек. Почти семь часов они поднимались по бесконечным трапам, преодолевали сотни метров и исследовали десятки опустевших помещений в полутьме красных аварийных ламп.
Почти семь часов абсолютно бесплодных поисков.
Корабль был мертв, брошен, покинут. Ни следов экипажа, ни последствий сражения, никаких повреждений кроме тех, что были вызваны интраплазией с другими суднами. Об этом своем положении ветхий скелет крейсера порой вспоминал гулким и мощным скрежетом стиснутых металлических переборок. Гетеродин понимал, что эти звуки ничего не значили – корпус мог их издавать спустя многие месяцы после выхода из варпа, бессильно пытаясь вернуться в прежнее состояние…
И все же, они были неприятны Марку.
В другой раз техножрец бы воспринял задачу с поиском пути на абсолютно незнакомом корабле с энтузиазмом и интересом – в какой-то степени это было одним из его многочисленных увлечений. Гетеродин любил полагаться на свою интуицию при решении неординарных задач, что заметно выделяло его среди других механикумов, и что он тщательно скрывал от них, но в этой миссии интуиция подводила его. Каждый казалось бы верный коридор заканчивался тупиком. Каждая лестница вела вниз, но не вверх. Каждое с трудом найденное складское помещение насмешливо демонстрировало свою абсолютную пустоту и бесполезность…
На этом корабле ничего не было.
Кроме того, забыв обо всех тех заданиях, которые Гетеродин ей выдавал, интуиция ему настойчиво пыталась подсказать о какой-то детали, которую он все время упускал. Некая несущественная, но очевидная мелочь, которая могла дать ответ на многие его вопросы, но которая все время от него ускользала. И многочасовые бесплодные попытки ее уловить вкупе с неудачами в навигации начинали действовать Гетеродину на нервы.
Возможно, тому виной был инцидент с ликвидированным Астартес. Как бы ни хотелось техножрецу это признавать, но тот глубоко проник в его психику, резанув эмоциями по обычно холодному рассудку. Какое-то время Марк просуществовал в неожиданном, таламически обусловленном состоянии, когда он устремил свои надежды и усилия на спасение Космического Волка. Опасное состояние, полное риска, обернулось тем, к чему оно и должно было привести – к резкому разочарованию, когда десантника ликвидировали…
Если бы Гетеродина попросили охарактеризовать эти эмоциональные переживания, то, попытавшись их проанализировать в течение многих минут, он бы назвал их «болью». И эта «боль» напомнила ему о том, насколько слабым его делают чувства. Она принудила его рассудок загнать обратно в зачаточное состояние все его эмоции и с сухим скепсисом сделать вывод, что смерть Йоргнира была необходима.
Чувства мешали многим (и даже Гетеродину) осознать, что пытаться спасти бойца в этой ситуации было не рационально. Об этом он скупо и сухо поведал группе, когда Ангетар спросил его мнение, как бы соглашаясь с выбором десантников относительно командования.
И теперь, внутреннее раздражение, которое чувствовал магос спустя почти семь часов, лишь подпитывало само себя, поскольку эту эмоцию Гетеродину никак не удавалось подавить. Возможно, ситуация с Волком была первым сигналом к тому, что таламус действительно надлежало аугментировать. Об этом стоило подумать.
В растянувшейся цепочке ликвидационного отряда техножрец шел вторым, сразу за Хизмаелем. Саламандра определил его туда для навигации, и с этой идеей Марк был согласен. За ними на некотором расстоянии шли сам Ангетар с дознавателем, а роль замыкающего выполнял Вайриус, следивший за тылами.
Астартес были на чеку, готовясь отражать атаку в любое мгновение, но их сноровка к этому моменту так и не нашла себе применения… Хотя треклятая интуиция назойливо подсказывала Гетеродину, что вскоре их способности снова пригодятся отряду. Это касалось и дознавателя, хуже всех переносившего трудный подъем. Пару раз он попросил у магоса бутылочки с белково-углеводной смесью, которой механикум питал свой усовершенствованный организм, из-за чего отряд останавливался на короткий привал, пока тот подсоединял контейнер к пищевым трубкам. Вряд ли Максвелл сильно уставал от физических нагрузок, ведь их подавляющую часть выполнял за него доспех, но Фредерико все равно выглядел не в лучшей форме. Всю дорогу он усердно выполнял дыхательную гимнастику, призванную вернуть его псионический дар к гармонии, и Марк искренне надеялся, что она ему все-таки помогала. Хотя он и прочел немало убедительных работ, яростно критикующих эти методики.
Вполне вероятно, что причина плохого самочувствия дознавателя была весьма тривиальна. Группа по пути пересекла несколько герметичных зон, в каждой из которых условия оказывались все более пригодными для человека. К концу седьмого часа окружающая атмосфера была лишь немного разрежена, а давление несколько снижено, что все же позволило бы им просуществовать в ней многие сутки, а потому доспехи начали автоматически подготавливать своих носителей к разгерметизации. Постепенно давление внутри скафандров снижалось, его нужно было выровнять с окружающей атмосферой, что вызывало неприятное головокружение и тошноту у Гетеродина. Максвеллу же, наверное, приходилось гораздо хуже, хотя теперь он мог свободно снять шлем при необходимости.
Однако лично у магоса приближение к нормальным атмосферным условиям ничуть не вызывало облегчения. Во-первых, каждая новая зона герметизации вынуждала его тратить энергию на управление автоматизированными дверьми. А заряд аккумуляторов уже подходил к концу. Во-вторых, пригодная для человека атмосфера была пригодна и для большинства ксеносов, что лишь усиливало тревогу и раздражение техножреца…
Последним же тревожащим фактором оказалось абсолютное отсутствие переходов между моторными отсеками. Они обшарили все коридоры верхней палубы, но архитекторы судна не предусмотрели ни одного трапа. Это означало, что для продолжения пути, группе необходимо было направиться в сторону носа крейсера, выйти в широкие и опасные магистральные коридоры, искать там основные трапы, подниматься выше, а затем обратно уходить в более безопасные моторные отсеки. Этот переход по главным путям корабля мог занять всего несколько минут, но если враг присутствовал на борту, то не оставил бы их без присмотра.
К концу седьмого часа Гетеродин устал от собственных тревог. Скрежешущая в голове интуиция была задвинута на задворки разума – Марк понял, что собственноручно нагнетал эту атмосферу, когда как реальных фактов за присутствие ксеноугрозы так и не было найдено. Лишь та «крыса», что показалась Максвеллу, и которую весь отряд решил просто проигнорировать.
И когда коридор в последний раз свернул перед выходом на магистральный путь, Гетеродином двигало лишь неутомимое живое любопытство, подогреваемое странным ощущением «неправильности» этого корабля.
Впереди коридор оканчивался широким проемом, впускавшим в багровую полутьму моторного отсека более яркий янтарный свет. Даже в аварийных условиях отсутствия нормального питания магистральные маршруты освещались гораздо лучше остальных пространств корабля. Это рыжее излучение едва ли не слепило по сравнению с мраком коридора, по которому они шли, но оно не сумело спрятать от вооруженного взора Гетеродина маленькое существо, пробежавшее мимо него. Действительно, «крыса». Что-то миниатюрное и очень юркое.
Марк среагировал мгновенно, устремившись в помещение, в котором скрылось существо. Распахнув металлическую дверь, он быстро огляделся, заметил, как «крыса» метнулась от него в следующую комнату, не обратил никакого внимания на огромные шкафы древних приборов, и побежал дальше…
Любопытство охватило его разум. Он не чувствовал угрозы, он постарался забыть о ней до этого, и теперь лишь несся вперед, надеясь поймать зверька пикт-камерой. Он чуял, что через мгновения раскроет эту загадку, мучавшую его всю дорогу, он чуял, что уже начинал понимать, в чем дело, и когда он ворвался в следующую комнату, когда увидел зверька на полу, застывшего и смотрящего на него, Гетеродин нашел все ответы, которые искал.
Некий звук отвлек Хизмаеля, шедшего первым, и тот не сумел вовремя среагировать на безумие механикума, сбежавшего из-за его спины. Более того, этот звук заставил Хизмаеля застыть на месте, чтобы шум сервоприводов не мешал ему. Звук доносился из проема, ведущего в магистральный коридор, он был очень далеким, еле слышным, но чутье десантника подсказывало, что именно его стоило опасаться. Темный Ангел напряг свой слух…
Это был звук шагов. Тяжелая, мерная, мощная поступь, достойная дредноута – она отдавалась гулким эхом по металлическим стенам крейсера. Ее обладатель шел по магистральному коридору где-то вдалеке, но он определенно приближался в сторону отряда и через полминуты должен был быть здесь.
Осознание пришло яркой вспышкой, лучом просветления и ядовитым грузом досады, что когитаторы магоса не смогли это сообразить раньше. За все эти почти семь часов отряд не обнаружил абсолютно ничего, но ответ скрывался именно в отсутствии. Они не увидели ни следа органики. Ее не было. Ни трупов, ни пищевых отходов, ни тканей или дерева. Лишь металл, керамит и пласталь.
Такое после себя могли оставить только тираниды. Этот крейсер был сожран ими. И маленькое существо с хитиновым панцирем, косообразными когтями, жуткой хищной челюстью и ненавидящим взглядом служило очевидным тому доказательством. Оно походило на крупного таракана и даже обладало характерными усиками. Злобно пискнув, оно метнулось прочь под следующую дверь, в которой был прогрызен маленький проем. Следуя зову, из ниоткуда появилось еще несколько «тараканов» и скрылось там же…
- Судно заражено тиранидами! – тут же предупредил магос. – Надо открыть эту дверь – за ней логово этих мелких особей!
Хизмаель услышал, как после криков техножреца звук шагов внезапно прекратился.