- О, я никогда не удостаивался… подобной чести, - в техническом голосе Гетеродина казалось присутствие некоторого почтения к священному обряду извлечения геносемени. Хотя, наверное, это лишь казалось.
Сам по себе процесс редко сопровождался должными почестями по отношению к погибшему – ведь его всегда совершали на поле брани, когда прагматичным воинам было не до того. Однако извлечение прогеноидов все же было сакральным ритуалом, и капелланы нередко напоминали о том, сколь важно в этот момент почтить дух, навсегда ушедший к Императору.
А потому Йоргнир так и не смог удержаться от тяжелого красноречивого вздоха, когда Гетеродин принялся с интересом разглядывать останки, как будто прицеливаясь. Правда, техножрец, судя по всему, такие нюансы в поведении не улавливал. Подготовив нартециум, он попросил Волка держать кусок плоти покрепче и вонзил длинный стержень снизу, в место разрыва.
Эцтли чуть завибрировал, кровавая ледяная корка, покрывшая чудовищную рану, раскололась, и в стороны полетели кристаллики крови. Йоргнир сурово молчал и не шевелился, глядя на работу магоса, а остальные занимались обновлением амуниции, стараясь не смотреть…
Лишь Оксетт тихо «шептал» своим машинным голосом молитву об упокоении души десантника.
Через восемьдесят секунд отряд был готов двигаться дальше – Хизмаель, к которому надежно был закреплен трос, первым шагнул в дымовую завесу. За ним, на расстоянии в 30-40 метров шли терминаторы, державшие этот трос в руках. После – Оксетт, Вайриус, Голиаф, Максвелл, Гетеродин и замыкавший Ангетар…
Это был не газ, а именно дым – замерзший, кристаллизовавшийся уголь, в который обратились тираниды. Вместе с ним в пространство подняло пыль и ржавчину, благодаря гранатам и тем болтам, что не попали в цель.
Видимость была абсолютно нулевой. Хизмаель шел практически вслепую. Визоры постоянно самоочищались, пытаясь избавиться от оседавшей гари… Темный Ангел ориентировался лишь на ауспекс и датчик движения. Периодически он отталкивал застывшие в невесомости или медленно дрейфовавшие тела тиранидов…
Сплошная, светящаяся темно-зеленым завеса из смога, грязи и пыли – последствие их внезапного вторжения в этот недвижный, окунувшийся в стазис мир.
Ауспекс неожиданно нащупал справа огромную дыру в стене – ее, кажется, проело. Или прорвало. Или уничтожило – нечто невероятно мощное оставило брешь в металлическом корпусе корабля, прорвавшись сквозь несколько помещений куда-то вглубь него. Хизмаель уже видел этот участок стены до боя: ничего подобного он не заметил… должен был проехать Ленд Райдер, чтобы оставить такое. Но, к счастью, вскоре все встало на свои места – брат-капитан признался, что он успел бросить вортекс-гранату в этот проем, и, возможно, это она оставила такие разрушения. А возможно и нет.
Но Хизмаель своими пятками вдруг ощутил мелкочастотную вибрацию, распространившуюся по полу и моментально исчезнувшую – настолько быстро, что он засомневался в ее реальности.
Пройдя мимо огромной дыры, отряд продолжил свое движение. Они вышли на просторный перекресток, где их проем пересекался с не менее широким коридором, проходящим вдоль корабля. Гетеродин заметил, что он располагался ровно в центре корпуса и, судя по всему, являлся основным связующим путем между передней и задней частями корабля.
Повсюду Хизмаель натыкался на вскрытые кладки генокрадов – разорванные и тут же замороженные коконы беспомощно хрустели под его керамитовыми сапогами. Все они были соединены сетью органических тяжей, которую магос определил как сигнальную систему для пробуждения.
Пройдя перекресток по прямой, Темный Ангел вскоре уперся в тупик. Перед ним оказались огромные проржавленные ворота, закрывавшие весь проем. На вопрос, можно ли их открыть, Гетеродин неэмоционально рассмеялся, заявив, что даже при наличии достаточной мощности, дух машины этих ворот давно покинул их, и они, скорее, развалятся, чем раскроются… Взламывать их космодесант не решился, памятуя о том, как легко было потревожить кладки генокрадов и чем это грозило. А потому отряд вернулся назад на перекресток и свернул в сторону кормы корабля, по основному коридору.
Дым постепенно рассеивался, и Хизмаеля вскоре сняли с троса – теперь он мог заметить угрозу издалека и смысл в тросе отпал. Уйдя вперед на полсотни метров, разведчик маячил на границе видимости приборов ночного зрения, но этого было вполне достаточно, ведь его ауспекс транслировал все данные отряду через сенсорный центр Гетеродина.
Проем изобиловал дверьми, ведущими в опустевшие и прогнившие насквозь помещения. Это был даже не мертвый корабль… это был остов, скелет давно погибшего корабля. Сохранился лишь металлический корпус, слишком толстый, чтобы за многие тысячи лет его проела ржавчина.
Караульные обнаружили на стенах еще несколько имперских орлов неизвестной стилистики, но определить происхождение корабля и его древность не представлялось возможным. Гетеродин, ничуть, кажется, не смущенный недавней атакой тиранидов, увлеченно предполагал, что, вполне вероятно, этот корабль участвовал в Великом Крестовом Походе, и это объясняло его габариты и поразительно огромные ангары – с борта этой боевой баржи высаживались колоссальные армии, захватывавшие целый мир за 30-50 часов.
Затем магос поведал об исследованиях одного его коллеги, пытавшегося выяснить феномен ржавеющих в космосе металлов. Он связывал это с периодическим перемещением спэйсхалка сквозь имматериум, где запускался губительный процесс, нарушающий законы физики. Этот процесс был не остановим и в действительности не являлся ржавением… Его природа оставалась загадкой.
Путь был долгим – коридор тянулся вдоль всего ангара, не сворачивая, и отряд прошел несколько сотен метров по мрачной аорте древнего корабля. Все вокруг было покрыто кладками и сенсорной паутиной, но они были вскрыты и, судя по всему, именно с этими тиранидами и сражались космодесантники. Число коконов постепенно сходилось с числом встреченных особей – отряд сумел навлечь на себя всех генокрадов, спавших в этом коридоре. О том, насколько удивительно далеко тянулась сеть, и как резко и оперативно распространилось пробуждающее раздражение, техножрец тоже упомянул, но уже без ноток восхищения и научного восторга.
- К слову говоря, сканирование остальных кораблей, через которые проложен наш потенциальный маршрут, не обнаружило признаков разгерметизации, что с вероятностью в 62% позволяет предположить наличие атмосферы на них. Встреченный нами вид был приспособлен к спячке в вакууме. Вряд ли мы обнаружим его там, где вакуума нет.
- Отлично! – вдруг обрадовался Йоргнир, молчавший все это время. – Наконец-то можно будет подышать свежим воздухом.
- Не уверен, что он там будет свеж или хотя бы пригоден для дыхания, - скептически отозвался магос. – Ведь эта атмосфера…
Но их диалог резко прервался сигналом от Хизмаеля: они достигли следующего перекрестка.
Он в точности копировал первый, исключая лишь следы недавнего сражения. Свернув налево, отряд обнаружил радостную весть – проем не ограничивался тупиком, створки ворот были раскрыты и вели… во тьму.
Абсолютно непроницаемый мрак – ни стен, ни потолка. Лишь бесконечный пол, тянущийся за линию видимости. Хизмаель аккуратно вошел внутрь, внимательно осматривая все вокруг и стараясь не наступать на сигнальные тяжи.
Это снова был гигантский ангар – зеркальная копия первого, расположенная по другому борту. Сотни квадратных метров пространства, недостижимого для ауспексов. Но там, где они могли просканировать, обнаруживались кладки. Десятки, сотни коконов. Невскрытых, новых, в каждой – по тираниду.
- Святая Терра, если весь ангар в этих гадах, то их здесь… тысячи?.. – ошарашено произнес Вайриус.
Маршрут, встроенный в мини-карту Игоря, указывал на точку, расположенную на другом конце помещения – там этот корабль должен был соприкасаться со следующим, и предполагалось, что в этой точке отряд сможет перейти с одного на другой. Но для этого им надо было пересечь весь ангар.