Нонна горящим невидящим взглядом уставилась в никуда. Больно. Страшно. Страшно отказаться от боли. Страшно в ней утонуть навсегда, испепеленным разумом, превратившимся в пустой выжженный манекен с горсткой золы вместо души и памяти.
Чья-то рука коснулась ее - тепло и по доброму.
Нонна подняла опустошенные глаза, залитые тоской. Ганс. Ганс, как ты вовремя. Я не одна. У меня есть... Друзья? У меня есть Мы. Мы вместе, хоть и не во всем едины. И Ганс, спасибо ему, увидел, почувствовал. Не оставил наедине с болью.
- Запереть себя в сейф. Разумы в кашу, - Она с трудом выдавила эти слова, коснувшись руки Ганса. Друга. Брата. - Я вспомнила.., - Нонна заторопилась, захлебываясь прорвавшимися словами. - Письмо! Ганс, это было когда-то, раньше, давно, я не знаю когда! В прошлой жизни. Это не роль! Он писал мне, он воевал! Он обещал вернуться победителем! Он звал меня "мама". Он просил простить его! Я не умею объяснить, Ганс. Но когда я думаю об этом, меня скручивает в узел боли. И Эльза... Он просил передать привет Эльзе. Думал, что она уже выросла... У меня это было, Ганс! Эльза, сын... Я получала письма и любила их. А теперь у меня только боль... И вы, - она попыталась улыбнуться, но получилось не очень весело. - Спасибо тебе, Ганс.