Жизнь возвращалась к Гинджи, подобно легендарному фениксу, возрождавшемуся из пепла, он поднимался на ноги. Секунду назад он был частью школы, ее душой, готовой принять каждого, бах, и вновь оказался уже в знакомом ему теле. А процесс восстановления, меж тем, был в самом разгаре. Сказать, что было не больно - значит соврать. Боль была страшной, но он терпел и молчал. Раз он её чувствовал, значит был еще жив.
Каваками мало помнил о том, что случилось на школьном дворе. Его воспоминания, расплывались и терялись где-то внутри его разрозненной личности. Он хотел умереть, отдать свою жизнь ради великой цели, но кто-то не позволил ему сделать это. В очередной раз он остался ни с чем. Случившиеся с трудом можно было назвать победой, но и поражением оно не было. Оглядев окружающее пространство Гинджи еле удержался от слез. Он помнил, помнил... Всех и каждого, его воспоминания вновь принадлежали ему.
Так он и стоял, глядя на школьный двор, поглощенный своими мыслями. А тем временем к нему спешила помощь, и одного из спешивших, он знал очень хорошо. Гинджи хотел было помахать Такаги, как вдруг заметил, что на его правой руке лежит бумажный журавлик. Сначала ему показалось, что он один, но взглянув на него пристальнее, Каваками увидел, что все окружающее пространство заполнено этими журавликами. Ровно одна тысяча, парень был уверен в этом. Расправив крылья, они вспыхнули ярким светом и исчезли, слившись со своим оригиналом. Живое олицетворение его предсмертного желания. Аккуратно сложив журавлика за пазуху, Каваками слегка хромая, двинулся на встречу к другу.