Акайо заметно опешил, когда на сцене боевых действий появилась Война. И не одна она. Теперь все стало серьезно и избиение никчемных духов могло перерасти во что-то более масштабное и трагичное. Требования сдаться и предложение отдать дух школы, подкрепленное угрозой смерти, от Горо-сенсея (какой сюрприз!) Симидзу проигнорировал и даже не стал высовываться и смотреть, что конкретно там внизу происходит.
- Что и требовалось доказать... но система впала в состояние детерминического хаоса и я больше не могу контролировать ситуацию и прогнозировать исход событий. Производить дальнейшие шаги - пустой и неоправданный риск. - Юноша вздохнул. - Сестрица-война права... Через пять минут тут в радиусе нескольких километров камня на камне не останется, я вам это гарантирую. Кроме того, если суть школы погибнет есть риск обрушения здания в реальном мире. Поэтому, забираем раненых и уходим. - Симидзу свистнул, призывая внимание своих кибернитических хищников. - Ко мне! Цубаки, ищи медиума, он должен быть где-то рядом. А ты, - обращение уже к джинусигами, - защити, пожалуйста, Цубаки.
- Пора начать действовать всерьез.
Симидзу закрыл глаза и начал злиться. Нет, это не было раздражение по поводу того, что он опять стал врагом общества номер один. Нет, это не было ненавистью к учителям, косвенным виновникам многих бед и смертей. В том числе и смерти Куроды. Это даже не было его чувство. Это было чувство невинной жертвы, которая смотрела в глаза своему убийце, но при этом была абсолютно беспомощной. Это было чувство убийцы, желание крове которого уже давно перемешалось с вожделением и являлось единственным, что заставляло психа чувствовать себя живым и значимым. Это было чувство наркомана, который заперся с дозой в туалете метро. У него в сумке письмо в клинику, его печень и сердце уже изъедены, он понимает, что скорее всего не переживет этот приход, смотрит на шприц, но ничего не может с собой поделать. Это чувство матери, которая сидела перед кроватью родной дочери. Врачи сказали, что ей осталось несколько недель и ничего нельзя поделать. Ее переполняла ненавить ко всему миру и отчаяние. Тысячи узлов со всего мира, впавшие во власть гнева, желания убивать, ощущения несправедливости мира, бессильного желание кричать и вырваться из незавидного положения, работали сейчас на Акайо. Сила фурии. Невыносимая мощь, что заставляет агонизировать и сводит с ума. А потом парень раскрыл глаза и из черных провалов смотрели два красных уголька. Настоящий, цельный Симидзу проснулся.
BGM
ссылкаШирокий, небрежный взмах меча, и в ту сторону, из которой явились странные духи, направился вихревой поток, поглощающий и развеивающий энергию. Акайо нужно было, чтобы шикигами вражеского сноходца, которым с высокой долей вероятности мог оказаться учитель, были парализованы и дезориентированы на пару секунд. Для того, чтобы их могла поразить следующая атака. Крутанув клинок, Акайо взял его в обратный хват и с силой вонзил в крышу.
- Розарий Абаддона. Скорбное таинство.От клинка, в направлении агрессоров, разрывая крышу, направились черные металлические стебли. Ростки кустарника вырвались из под их ног, стараясь окутать, пронзить и разорвать духов, разрастаясь все больше и больше, создавая новые ветви и покрывая собой крышу. А после, когда дикий рост сюрреалистичного сада, выкованного из полимеров программируемой материи, остановился, на стеблях начали показываться металлические почки. Из Бездны, через Симидзу, проходя черный клинок и полимерные стебли в почки полилась энергия Абаддона. От такого питания, почки начали расти и превращаться в бутоны цветов. От наполняющей их силы они раскалялись до красна и раскрывались, а потом... раздался оглушительный взрыв. Акайо уничтожил розарий, созданый за несколько секунд, подобно тому, как буддийский монах уничтожает песочную мандалу, над которой кропотливо работал три дня.
Симидзу снова поднял клинок и приготовился к ответному удару. Несмотря на смертельную красоту только что произведенного действа, неизвестно сколько противников оно зацепило и зацепило ли вообще.