«Выкрутился» - Первое, что пришло в голову Симидзу. Ему удалось вырваться из лап зловещей посланницы воли Ямато-но-Ороти. Удалось вырваться из лап таинственных сил, что хотели ее уничтожить и которые были так близки к его уничтожению. Лишь навремя, до более крупных неприятностей. Однако, теперь Акайо снова в мире вещей и тем самым имеет шанс свалить отсюда побыстрее, пока по его душу не спохватились. Ведь сейчас, после того как он заплатил столь высокую цену, юноша не имел права останавливаться. Он должен был выжить и совершить задуманное. Любой ценой.
Медленным шагом Симидзу поплелся в сторону своего класса, чтобы забрать свои вещи, а после убраться подальше из этих стен. По дороги он снова и снова прокручивал в голове случившееся. Почему на него напали в школе, а не дома? Напрашивалось два вывода: либо его дом еще более адское местечко, нежели школа, либо диверсанты преследовали сразу несколько целей именно в этой школе, и выгоднее было проводить операцию именно здесь. Интересно, а подобная супернатуральная хрень передается по наследству? Почему, имея доступ к памяти человечества и зная о нем все, она не отпустила его к Истоку, но при этом собралась отправить его туда самостоятельно? Неужели особый шейный способ несколько иной, нежели остальные? И, получается, тогда личность Акайо имела шансы не уничтожиться при встрече с этим? Или не имела? Какой вообще смысл стирать память, если ее можно тут же закачать обратно? Что значат слова «заберу силу»? И почему после этого его никто не должен узнать? Симидзу раньше не замечал за собой никакого манапула. В общем, парень снова убедился в том, что совершенно не понимает шею. Ни что ей движет, ни чего от нее можно ожидать, ни чего она может знать. Знал он только одно. Он сейчас в самой большой заднице, в какую только можно попасть.
На идущего по коридору Симидзу было больно смотреть. Кажется вся та боль и усталость, которую он не имел право выказывать во время схватки разом навалились на юношу. Сейчас он был бледным и осунувшимся, еле передвигал ноги, а под полузакрытыми глазами красовались синяки. Шел он буквально на автомате не замечая ничего вокруг.