Одежда Цукихи была съедена. Оборона была разрушена. Невинность Цукихи оказалась без защиты. Ни блузки, ни юбки, ни чулок, ни лифчика, ни трусиков – только голое тело, по изгибам которого носилась лёгкая прохлада. Едва ощутимый ветерок дул откуда-то из коридора. Невидимые клешни вцепились Цукихи в бёдра и грудь. Что только что произошло?..
В ушах зашумело. Нет, это всё ветер. Просто тело покрыто какой-то влагой, оставшейся после метаморфозы, отсюда и ощущения. Зубы грызут живот. Чёрт. Шум в ушах не прекращался.
Тиёко, наконец, заговорила. Цукихи была счастлива, что её подруга может шевелить губами, но слова, слетавшие с этих губ, вновь вернули беспокойство. Всё было понятно. Всё было очевидно. Элементарная арифметика, как два плюс два. Кишки плюс психика невинной семнадцатилетней девочки равно…
Травме. Тиёко засмеялась, закричала, заплакала. Её жизнь только что снова перевернулась. В ней стало ещё больше боли, отчаяния, несчастья, серых разбитых очков, в которых всё кажется исковерканным. Цукихи только что показала ей самый омерзительный фильм ужасов, который только может быть, самый настоящий Гран-Гиньоль. Цукихи была… виновата. Её истерика – причина. Можно было сделать всё по-другому. Нет, оступилась, рухнула в болото, забарахтала руками. Шум в ушах изменился?.. Держись, Цукихи, сейчас не время!
Цукихи подскочила к подруге. Быстрым движением вернула ей одежду – негативные эмоции становятся сильней под негативным воздействием внешней среды – и схватила за заднюю сторону шеи, столкнув её лоб со своим. Глаза в глаза, без жутких картин изувеченных монстров.
- Тиёко! Чувствуешь себя самым несчастным человеком в мире? Я понимаю! Это всегда больно! Пальцы ломать – больно! Поедать своё собственное тело – больно! Смотреть на то, как страдают твои близкие – больней всего! – Из краешка глаза Цукихи покатилась слеза. - Ты не можешь избежать боли. Закроешь глаза, наешься таблеток – оно всё равно придёт за тобой. Хочешь сломать мои пальцы? Вот, - Цукихи сунула свою руку в руку Тиёко. – Держи крепче. Гни со всей силой. Мы из тех, кто живёт с болью, приносит боль другим, но не оставляет тех, кто им дорог, в одиночестве. Тиёко… - Цукихи положила руку подруге на щёку. – Я здесь. Я рядом. Во мне полно недостатков, которые я, возможно, никогда не преодолею, и я не могу гарантировать тебе жизнь без боли. Но я буду делать всё, что в моих силах, чтобы тебе было легче идти по жизни. Сломай мне пальцы. Не отвергай свои чувства. Поделись со мной своей болью. Ведь я люблю тебя…
Цукихи говорила искренне – она даже не могла толком контролировать свои слова.
А потом…
- Вы серьёзно? – Цукихи с негодованием посмотрела на жалившее своими лучиками солнце на койке. Быстро вытолкав подругу из кабинета, она приготовилась к обороне. Было несколько вариантов – осознать свои закрытее веки в материальной реальности и пробудиться от этого осознанного сна.
- Тиёко, у тебя когда-нибудь были осознанные сны? Это место похоже на осознанный сон. Мир идей. Можно воздействовать своими идеями на полотно реальности идей… Ну же! Представь, что всего этого нет, что это сон, представь звон будильника!
План Цукихи был рассчитан на то, что, ну, две вол окажут вдвое большее воздействие на местную реальность. Элементарные мысли, почерпнутые из манги, которые пришли Цукихи за пару секунд.
Но если это не получится, то Цукихи уже готова была возвести барьер из стали, который защитит её и Тиёко. Толстый слой потребует много мяса.