Не сработало. И когда, казалось бы, хуже быть не могло и до момента превращения в борга оставалось всего ничего… появилась паладинодевочка, быстро разметав клубящийся вокруг них туман. Развеяла. Косой. Туман. Паладинодевочка. ВОТ СУЧКА! Все что смог сделать Акайо – это отсрочить свое поражение, несмотря на все свои старания и ухищрения. Она его уничтожила, просто полыхнув каким-то светом. Симидзу особо остро ощутил тот факт, что он чего-то не понимает в этом мире. А еще тот факт, что информация Аяно о соотношении его сил и сил прочих, а также о проценте индивидов желающих с ним не связываться, несколько ошибочна. Ошибочна чуть более чем полностью. Впрочем, за столько лет сна последние тенденции могли пройти мимо, винить ее тут не в чем.
Сейчас, разглядывая свою спасительницу, Акайо будто заново ощутил свое положение и разницу между ней и им. Пафосная под стать шее, вся в бантиках и рюшечках, в сияющих доспехах, один своим видом вселяющая надежду и веру в победу и человечество, паладинодевочка вселяла в Симидзу только отчаяние. Словно лучик света в она развеяла окружающую вокруг тьму и позволила взглянуть на себя со стороны. Раздавленный и размазанный по полу, абсолютно бесполезный. Тот, кто не смог никого ни спасти, ни уберечь, ни даже отомстить. Тот, кто потерял все. Полностью опустошенный Симидзу чувствовал, как черная дыра в сердце заполняется бессильной ненавистью ко всему, что его окружало. Он не был уверен, живы ли сейчас его родители. Судя по тому, как шея усердно старается «освободить» юношу от всего, что его «связывает» вероятность благоприятного исхода была крайне мала. Он не был уверен, что сможет еще когда-нибудь вернуться в школу. В место, где каждый третий активно желает его смерти, а еще каждый третий с удовольствием бы посмотрел на расправу. Оставшаяся же треть просто не в теме, а потому еще не определилась, к какой группе хочет присоединиться. Акайо не строил иллюзий и четко осознавал, что если его спасительница разделается с шеей как разделалась с туманом, то следующим на пути всепоглощающего катка добра и справедливости станет он. Даже Аяно больше не отвечала ему. Жаль. Больше всего сейчас Симидзу хотелось сейчас попросить у нее прощение за то, что сумел подарить ей всего лишь день. Но, единственная, перед кем он еще мог извиниться сейчас не слышала его. Он остался один против всего мира.
Акайо закрыл глаз и попытался услышать биение своего сердца. Настоящего сердца. И направиться на этот звук словно по маяку. Обратно в мир, где вырванный глаз и сломанные ребра являются вырванным глазом и сломанными ребрами. Туда, где он слаб и беспомощен. Однако, туда, где он не вбит в пол, окруженный полу-божественными сущностями. Симидзу потерял все, но, тем не менее, какая-то неведомая сила заставляла его продолжать бороться. Ведь, вернувшись обратно в мир вещей, он сможет вздохнуть, сможет двинуться, сможет что-то сделать. Пусть даже если сейчас ему и придется сбежать подальше от тех, с кем тягаться ему не в силах – пока он жив, он может бороться. Пока он жив, он сможет вернуться. Может быть, когда-нибудь он сможет изменить этот порядок вещей, изменить что-нибудь. А сейчас… сейчас слушай свое сердце.
Но что-то заставило юношу изменить свое решение в последний момент. Может быть, форма его школы на противнице послужила тому причиной. Или странная осведомленность о нем и местоположении мудзины – вещи о которых знали только он, Нана и Мики. Или речи, которые годились разве что запрограммированному андройду. И это при том, что вчера даже намека на присутствие чего-то подобного не было. Зато сегодня ее почувствовали еще, не дойдя до школы. В общем, вместо того, чтобы бежать, Симидзу решил бежать. Но по-другому. Акайо снова представил, как превращается в вихрь. Свою нематериальную форму. Однако, сейчас ему не были нужны ни сила ни размер. Сейчас он решил действовать иначе. Он представил, как вихрь пытается слиться с шеей, как потоки силы проникают в нее через глаза, уши и рот. Как метафизические щупы пытются отыскать ее истинную суть. Как трансцендентные зонды пытаются отыскать и прочесть ее мысли, ее память. Ее вторую, настоящую личность – подавленную и запертую.