Время тянулось медленно и ожидание было тягостным. Цукихи подарила пару хмурых взглядов Хидео, когда заметила его у парты Тиёко. Кацураги отметила для себя, что день был отвратительным. Главным образом из-за того, что в скором времени должно случиться что-то, что изменит жизнь каждого в этой школе. Прогнав эту словесную конструкцию в сознании, Цукихи в очередной раз убедилась - слишком много неопределённых переменных. Что должно случиться, кому это надо, кто намерен противодействовать - всё было затуманено. Всё это... душило Кацураги. Она уже давным давно уяснила одну вещь - начать страдать она может в любой момент без видимых на то причин. Кацураги Цукихи была сломана. Она не была сломлена, не забивалась в уголок, крича миру, чтобы он отстал, но она была сломана. Психика начинала барахлить при малейших изменениях во внешнем мире, способных зацепиться за ассоциативные связи девушки. Раз за разом Цукихи собирала адекватную картину реального мира из кусочков, той шизофренической картинки, которая постоянно представала у неё перед глазами.
И.. чёрт... демоны... сны... Каваками?
Речь была наполнена искренней верой в идеалы товарищества, а Цукихи, сопоставив её с недавней СМС, заподозрила в Гинджи поэтический талант. Каваками говорил о здравых вещах. Действительно, с товарищами лучше, чем в одиночку, и этой своей речью он мог быстро собрать вокруг себя сочувствующих. Другое дело, что теперь его враги, если они находятся в классе, знают, в кого надо стрелять. И могут подкараулить его товарищей, если они не озаботятся о том, чтобы их не обнаружили, когда они соберутся. Эх, Гинджи, Гинджи... Способен ли ты себя защитить себя и своих друзей?..
Цукихи опять вернулась в своё привычное состояние отчаянья. Несмотря на свою репутацию холодного и безразличного человека, она по-настоящему беспокоилась не только за своих близких, но и за... всех. Почти за всех. И сейчас Цукихи боялась предположить, что она будет делать через некоторое время. Просто вспомнила себя в те моменты, когда она переставала держать свою злость в себе.