Цукихи с трудом разлепила глаза. Полежала немного, уперев взгляд в темноту потолка. Прыжок из темноты вечной в темноту собственной комнаты дался ей с трудом. Мысли школьницы всё ещё метались где-то на границе сна.
Сон.
Девушка поднялась с пастели и, быстро натянув домашнюю одежду, отправилась приготовить себе чай. Не личная гигиена, не полноценный завтрак, просто чай. Просто чай в просто стеклянной кружке. Дешёвый чай в дешёвой кружке. Он даже не был достаточно горячим, чтобы говорить о том, что он готов и хорошо заварился.
Глоток. Ещё один. Цукихи-тян, ты специально выбрала стеклянную кружку для этого?
Кружка взорвалась в руке девушки. Ну, это не совсем подходящее слово. Цукихи со всей силы сдавила её и треснула по столу. Множество осколков тут же вонзилось девушке в ладонь, игнорируя пальцы, благоразумно прикрытые ручкой для держания. Только кончикам пальцев достались небольшие кусочки стекла, а один осколок умудрился рассечь щёку.
ААААА! - Цукихи рухнула на задницу, заливая лицо слезами. Он ревела навзрыд, а слёзы текли из глаз водопадом (фигурально). Дело было не в кружке, а в том сне, который ей приснился. И в том сне, который ей приснится завтра. И в том, который ей приснится послезавтра. В тех снах, где боль такая настоящая, как в жизни.
КАК ЖЕ МНЕ БОЛЬНО! Я СХОЖУ С УМА! БОЛЬНО! БОЛЬНО! БОЛЬНО! - Немой вопль.
С кем ты разговариваешь, Цукихи-тян? Здесь никого нет. Ты одна. Никто тебя не услышит.
Лицо и одежда были в крови. Эти шмотки уже было не спасти, поэтому Цукихи и не надела школьную униформу, после того, как поднялась с постели. Всё было продумано, как и аптечка, лежащая неподалёку. Цукихи была настолько рациональной, что даже истязала себя со знанием дела. Кажется, ей стало полегче.
Прошло совсем немного времени, и вот, вся в пластырях и с перебинтованной рукой, похожая на приведение теперь в тысячу раз больше, чем обычно, Цукихи отправилась в школу.