Больно. Все еще смутно больно.
Агата жива. Неподдельно жива. Но ей - Агате - все еще больно.
Музыка в таком положении давала какое-то странное упоение. Я люблю тебя до слез...
Елена была до противного права и одновременно говорила о вещах, непримиримых с Агатой. Тем не менее, та пыталась слушаться ее, применять ее советы в налаживании собственной жизни. И это казалось странным.
Налаживать... Целомудрие можно только подлатать грехом. Ей вспомнилась эта странная фраза из Двенадцатой ночи Шекспира. Не ясно, к чему именно.
Но кофе был допит, музыка все еще нежно звучала в наушниках, ноги согрелись и немного тянуло в сон.
Расплатившись, Агата вышла в ночь, еще не успевшую окончательно вступить в свои права, но уже затянувшую небосвод черной занавесью. Хотелось спать. Агата поехала домой, желая поскорее лечь.
На смену ей надо было только послезавтра, поэтому можно было расслабиться.
Завтра снова занятия в школе, которые так успокаивали, и первый сеанс у врача. Странно было называть его врачом, но ведь он врач в какой-то степени.
Поговори со мной.