Все это время Эш притворялся статуей самому себе, только глаза двигались вслед за перемещающимся Ильичом. Он присел на борт краулера и держал штурмовую винтовку наготове. Изредка глаза соскакивали с Ильича, нежно пробегались по эльфийке и убегали осматривать дом, в котором Люций позвал их переспать эту ночь. Дом определенно не нравился Эшу. Эш определенно не нравился дому. Их любовь была взаимной.
- В черном-черном городе стоит черный-черный дом, - забормотал истребитель мертвых, пристально рассматривая Ильича, который теперь как потенциальный объект зачистки интересовал его куда больше, чем Ингарт. – В черном-черном доме стоит черный-черный шкаф. В черном-черном шкафу стоит черный-черный негр. У черного-черного негра стоит черный-черный… - Эш сплюнул, - блеать, тут скорей красное-красное все, начиная от цвета неба и заканчивая задницей кэпа.
Поглядев на круговорот сигарет в природе, человек подумал, что надо бы Люция попросить накастовать им ящик с сигаретами, а то, пожалуй, пары блоков им всем не хватит. Ага, и ящик виски заодно.
- Не люблю я как-то в подозрительных домах на ночлег останавливаться, - услышав фразу Бальда про дом-призрак, заметил Эш достаточно громко, чтобы его услышали те, кто был поблизости, - после этого всякое случается, - он поглядел на правую кисть-протез. Мда, молодость, молодость. Отнюдь не ностальгия сейчас овладела им.
Оживление внутри Баньши привлекло его внимание. Но оставлять Ильича без присмотра было чревато новой локальной революцией и водружением красного флага над домом-призраком, поэтому он только кивнул Лау.
- Если нужна будет помощь, зовите. Я пока за этим присмотрю, - кивнул на бородатика.