Мерзость какая, черт возьми. Точно стоило напиться. И ведь хотел же. Эта мысль почему-то первой промелькнула в мозгу. Скривив губы, Алексей на некоторое время оставил попытки подняться, чтобы лучше осознать свое состояние. Почему-то казалось, что что-то такое уже было. Во сне? Этот сон чертов явно не от хорошей жизни. Точно стоило выпить. Цветы. Вонь от них настолько сильная, что ощущается едва не физически, даже кажется, что ее можно разглядеть — тошнотворная гнилостно-зеленая вуаль словно бы колышется перед глазами. Но он уже давно не покупал цветов, да и раньше не слишком часто — Катя их не слишком любила. Бред. Но вот она — увядающие, рассыпающиеся тленом в ее руках хризантемы, лицо... Алексей внезапно понял, что не может вспомнить, какое у нее было лицо во сне. Раньше он часто смотрел на него. Любовался. Сам слегка стыдясь этого, называя про себя слюнявым романтиком, но все же. Может быть, она не была красавицей с внешностью модели, но порой, поймав взглядом ее профиль — в кино, сосредоточенный, освещенный мерцающим светом от экрана или ночью, безмятежно-расслабленный, залитый неверным лунным сиянием — чувствовал, как екало сердце. Наверное, он действительно ее любил.
Мальчик девочку любил, мальчик девочку убил. Или девочка мальчика? Попробуй теперь разбери. Черт. А что если, этот сон, ну, необычный? Во всякую чушь типа вещих снов и предсказаний будущего Алексей не верил, но когда увидев такое, просыпаешься с болью груди и мыслями о смерти, поневоле пересмотришь свои взгляды на подобные вещи. Мысль о том, что Кате может угрожать что-то плохое — увиденное явно не было добрым предзнаменованием — заставила его вздрогнуть. Да, она ушла от него и сейчас все его данные самому себе обещания заботиться о ней и защищать ее не должны уже его волновать. Но вот что-то есть же. Кроме боли в сердце. А значит, надо узнать, что с ней. Позвонить? Хороший же привет его ждет за звонок после всего случившегося, да еще и посреди ночи. если вообще возьмет трубку. Но попробовать надо. Номер он должен помнить.