Молча проследив за полётом цитрусовых и поизучав какое-то время оранжевую кляксу внизу, Ксюха вялой рукой нащупала и выпростала из драной авоськи последний мандарин. Швырнула плод, уже не глядя, вслед остальным. Только совершенно опустелая сетка осталась. Такая же, как и она сама, подумала Ксюха, и в следующее мгновение ясно ощутила — с чем-то, только очень отдалённо похожим на облегчение или удовлетворение, — как в её внутреннюю пустоту тихонько и медленно, будто тонкой ленивой струйкой, возвращается жизнь. Или это просто холодный свежий воздух заполняет лёгкие после душного подъезда? Да вообще-то, всё равно.
Только вот идти домой к мужу Ксюхе всё еще не моглось. А уж тем более — если представить, что она сейчас вернётся обратно на площадку и обнаружит там до сих пор недоумевающую Ирину.
Ксюха осторожно опустилась на корточки, подавив желание усесться на холодную поверхность крыши непосредственно задом. А летом, наверное, тоже не посидеть: нагревается за день на солнце. Или мокро, если дождь...
Мысли растекались по сторонам. И так же рассеянно скользил ксюхин взгляд, пока не запнулся. Зацепился за что-то на соседней крыше. Кажется, люди. Аксинья даже привстала с места, чтобы рассмотреть получше.