Выслушал воин Игрит вернувшуюся, да задумался крепко, пока другие разговаривали и планы придумывали один другого опаснее. Странным все это Йохану казалось, ничего в магии не сведущему. Ежели приютить Игрит вои не захотели, чтобы вреда ей не причинить, то мог ли быть ему вред какой от тех младенцев? А может, младенцы те чумные и заразные, и их в жертвы назначили, чтобы не заразили кого, да и сами быстрой смертью умерли, а не мучались всю жизнь от хвори ужасной. Тогда и Йохан от них заразился? А от него – Игрит, Вереск и Лют! Ааа, они все умрут! Глаза варвара, и без того большие, расширились в ужасе. Неужели это все? И ни наказать ему больше ни одного лиходея, ни одного доброго дела не сделать, ни жену да детишек на руках не поносить. Не хотелось помирать молодым, до конца жизни не познав, свет не повидав, задание не выполнив. Люди добрые, да что ж это деется-то. Задышал тяжело Йохан, и впрямь как больной.
- Лют… помоги, - вой вцепился в плечи ведуна, лицом побледнев, причиняя Люту боль и сам того не замечая, - ты же в колдунстве силен, вылечи нас, если заразились, а то так и помрем, задания не выполнив…
Правда, говорил Йохан тихо, памятуя о соседстве близком с наемным людом.
- Правду говоришь, Вереск, нукеры те мне тоже не понравились сильно, - глянул он на девушку. – Ежели с добром к этим воинам выйдем, то, может, и расскажут, что это за болезнь такая у младенцев али проклятие.
Тут до варвара дошло, что, несмотря на подозрения в болезни, чувствует он себя хорошо. Люта отпустив, он извиняющимся взглядом поглядел на него и спокойнее стал. Может, и не заболели они ничем.