*За несколько дней до событий*
- Три золотых это нормальная цена! - упертый старик стукнул о стол своим костлявым кулачком.
- Три? Три!? Что мне до того, что у вас денег нет? Нет денег - нет работы! - обиженно заявил Баркас.
Сидевший все это время Сацугай и высокий парень, словно на выданье осматривали друг друга. Парень, мужиком еще назвать было нельзя, был высок и плечист. Открытое, добродушное лицо выдавало неплохого человека, хоть и пытался паренек натянуть маску надменности. Его звали Максан. Как говорил его отец, тот самый вредный скупердяй, что торговался с Баркасом, Максан только начинает карьеру военного. Ему позарез нужен бард в дорогу, который будет слогать о его подвигах баллады. Эти самые баллады сынок будет пересылать батюшке, чтоб тот спокойно спал.
Торг проходил как на рынке. Оба знали, что рано или поздно они сойдутся на цене, но каждый уже пару раз вскакивал и на всю таверну заявлял, что он отказывается разговаривать с крохобором и вымогателем.
- Значит по рукам? - Баркас пожал руку старику.
- Монета в месяц за еду и ночлег, к этой монете пять монет в месяц за проводы, - начал монотонно перечислять старый скупердяй, под кивки Баркаса, - кроме этого одна десятая с добычи, и монета в месяц на девок. Все. - взгляд уперся в Сацугая.
- Деньги вперед на месяц.
- А коли убежит?
- Кто? Сацугай? Куда он убежит, он на работу нанимается, а не плутовством денег добыть хочет!
- А я почем знаю?
- А коли я слово дам?
- Дык слово твое, а деньги то мои!
- Ты что же, мышь плешивая, меня за пустослова держишь? Да я тебе сейчас бороду вырву!
- Хорошенькое дельце! Ты мне за него какие хош сказки сказывай, а деньги вперед я ему не дам!
- От жмот, ну я тебе...!
"Разговор" закончил парень. Грохнул о стол кулаком и коротко сказал.
- Батюшку тронешь - на ремни порву. - повернулся к отцу. - Деньги свои при себе держите батя, коли витязь я - мне и платить. Все.
На том разговор и закончился. Старик пытался вспылить, да убоялся. Баркас же, довольный отданной десятинной, проводил гостей, собрав нехитрой снеди в дорогу.
*Смородиновый дол*
Максан ехал на резвой кобыле. Она была молода и горяча, совсем не похожа на молодого человека. Сдержанный, немногословный, с еще юношеской идеей чести и отваги. В самом начале дороги он попросил Сацугая не тревожить его денек, говорил, что худо на душе, побыть сам хочет. Ехали молча, под вечер оказались в красивом доле, куда ни глянь кусты со смородиной. Максан повернул коня в ложбинку, среди кустов деревьев и остановил коня. Начал распрягать.
- Меня Максанов зовут. Тебя вроде Сацугаем? - парень снял с лошади седло и скинул потник. Стреножил и отпустил, а сам начал искать хворост.