"Над нами буря тучу растянула,
И полосой кровавой в небесах
Извилистая молния сверкнула...
Меня сковал какой-то липкий страх,
Живое тело мелкой дрожью полня..."
(с) Данте АлигьериОт ласки и слов теплых конь чуть присмирел и прежний вид обрел невозмутимый. Косил лишь глазом на траву, да ухом поводил, послушав, как из долины шепот робкий ползет под небесами.
Добрался Кристоф до воронки и вглядываясь в темноту, приметил тени движенье под водой. Не Авеля и не ему она принадлежала. Но словно взгляд приметив рыцарский в пучине озерной растворилась. Виденье или водный страж? Иллюзия! Мираж!
Решался несколько мгновений рыцарь. Сюда привели его следы паучьи. И здесь, среди чернеющих агатовых камней, он замечал остатки паутины, кровавые следы, царапины когтей и кожи содранной чешуйки и лоскутки одежд. Не в силах проницать, куда вела воронка, он оглянулся. Позади... долина одинокая менялась. Весну сменило лето. Трава пожухла. С дуновением ветер принес в потоке серпантин из желтых листьев. Они опали на бурую траву, где весело резвился кролик. Кристоф отвернулся, чтоб вновь узреть его белеющие кости. В одно мгновенье жизнь и смерть прошли. Их время поглотило.
Исчезли кости. Зима вернулась. Снова лето. Пока на вершине холма не мелькнули три верховые тени. Заметив рыцаря, они исчезли за пригорком. Ильматерит успел заметить людские силуэты, скрываемые темными плащами. Под всадниками вороные кони, как в гарнизоне лорда Перидина.
Помедлил, замешкался Кристоф, а из пещеры, терзая ухо, стон раздался. Нечеловеческий, чужой. Тогда добыл из сумм седельных рыцарь жезл. Встряхнул, пространство мрака осветив. Лучи выхватили туннель длинный, который как будто расширялся вдалеке. Спускаться без веревки не хотелось. Пошарив рукой и взглядом за уступы, ильматерит отыскать попытался лестницу, но тщетно. Заметил лишь, что когда коснулся рукой осколка камня, то он в воздух подлетел, но не упал в глубину, а ударился об потолок. Это навело его на мысль и без прежнего страха спустился он, тут же обретя почву под ногами, точно проход уходил не вниз, а в бок. Поразительный эффект! Немного уговоров и он повел коня за собой под уздцы, оставив на выходе из пещеры странной.
И хотя не желал он расставаться с Авелем, но следы паучьи уводили дальше в непроглядную глубь. Добрался рыцарь до расширения туннеля. Он скрыл под одеждами световой жезл, различив отдаленные шаги. Казалось что-то надвигается. Из-за темноты было сложно разобрать что, но судя по отраженным звукам их было двое. По весу не тяжелее человека. Кристоф притаился и заприметил врывающийся свет фонаря из параллельного тоннеля, который так же приводил в просторную пещеру. Сокрытый тенью, он заприметил в световом кругу две тонкие фигуры в серых хламидах. Подобного монахам Ильматера они шли степенно среди проклятых руин, что в какой-то миг рыцаря охватила безумная идея выйти им на встречу. Но извивающееся щупальце вместо руки остановило необдуманный порыв. Свет выхватил кривые очертания необтесанного камня и лица двух фигур, изъеденные оспинами страшными, когда они попали в поле зренья. Белесые глаза слепцов и влажная блестящая кожа свидетелями безмолвными доказывали, что перед паладином уже давно не люди, а проклятые порожденья. Они шли, ведя беседу, далекую от логики привычной. В ней отдаленно угадывались понятные не извращенному разуму фразы:
- ...он будет рад...
- ...пауки становятся послушными...
- ...когда они соберут достаточно...
- ...магия... всегда нужна магия...
- ...он ненасытен...
Говорили они, направляясь к щели в противоположной части комнаты.