Селестина улыбнулась и встала перед Епископом на колени, стянув с лица маску и откинув капюшон, подставляя свои короткие и жесткие волосы ветру. То, что все присутствующие могли спокойно видеть верхнюю пару рогов, девушку не смущало. Разве что присутствие аристократичной дамы в белом почему-то породило у Селестины терпкое чувство ненависти...
- Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого. - голос полукровки звучал твердо и слегка напевно, а золотистые глаза посмотрели на крест, а затем поднялись к лицу Епископа,- Таково испытание и таков мой долг, отче. Я не пожалею жизни своей и претерплю любые муки чтобы воля ваша была исполнена. И пусть Он примет мою клятву.
Смотря в глаза Епископу, Селестина нутром своим ощутила что обратной дороги не будет. Но, прах все побери, она не собиралась смирно сидеть и ждать, время от времени сворачивая шею какому-нибудь колдуну или вампиру, пока её объявят исчадием Ада. Полукровка прекрасно знала что смертна и со временем состарится, пусть даже и за века, а потом умрет. И, возможно, попадет в Чистилище. Только спокойно уйти не дадут. Уже сейчас кое-кто поговаривал что демоническое отродье не может находится рядом с верными чадами Матери-Церкви...
Селестина почувствовала что сейчас ей предоставили шанс, по меньшей мере, достойно отдать свою жизнь. О прощении речи не шло, но полукровка давно приняла свое существование как должное, хоть это и было тяжело. Коленнопреклонная девушка более не замечала ни холода, ни ветра, ни того, что из её золотистых глаз текут горьковатые капли слез. Она ждала.