Комната с каменными стенами, почти полностью скрытыми тёмно-бардовой бархатной драпировкой. Тихое потрескивание дров в камине - приятный звук, наслаивающийся на завывание зимнего ветра за окнами в тяжёлых чёрных рамах. Мягкое тепло, разливающееся по помещению, убаюкивало и вызывало желание добрести до кровати под уютным балдахином и забыться сном...
Но юной девушке, пребывавшей здесь, было совершенно не до объятий Морфея и сонных нег; на её красивом светлом лице обозначены были тоска и отчаяние. Она сидела в кресле с высокой резной спинкой за столом чёрного дерева; по столешнице разбросаны бумаги и пергаменты, покрытые разным почерком - когда красивым и чётким, когда похожим на росчерки молний на грозовом небе и оттого почти не читаемым. Ангел, добровольно покинувший Небесный Чертог, сражающийся в подлунном мире за страждущих, обездоленных и павших жертвами врагов Господа - но теперь не только одиночкой, а ещё и под эгидой Ордена - грустно вздохнула и покачала головой. В своеобразную плату за те поручения, что давали ей в Ордене, девушка получала информацию о передвижении существ, подобных ей. Она надеялась так скорее разыскать пропавшего брата - падшего ангела Аластэла, бывшего некогда правой рукой Люцифера и низвергнутого в наказание на Землю. Виолетта и Аластэл всегда были связаны неким подобием телепатической связи, но вот уже год все чувства сестры молчали, точно брат просто растворился в воздухе, перестал существовать...
Она могла ныне лишь строить догадки и переживать, думая, что могло с ним случиться. Что могло навредить ему, хоть лишённому большей части своего могущества, но всё ещё грозному? Ему, третьему среди всех ангелов мечнику? Пусть он больше не мог исцелять ран и воскрешать умерших, его собственная способность к регенерации поражала. Он был весьма умён и расчётлив - и потому уже много столетий комфортно существовал среди смертных в своё удовольствие, окончательно отрёкшись от Бога. Девушка была уверена в том, что создатель простил бы её брата, если б тот с искренним раскаянием в сердце обратился к Нему, однако Аластэл находил привлекательными пороки - не добродетели. Выдержанные вина, прекрасные женщины и дуэли были ему интереснее служения целям Господа, а его ненависть к Нему - безмерна. Именно поэтому Виолетта была здесь - чтобы удержать его от дальнейшего падения и попытаться незримо направить его на путь истинный. Кому это может быть нужным больше, чем даже Создателю, если не любящей сестре?..
Ангел коснулась тонкими пальцами одного из писем - ничего, снова ничего...
"Что же с тобою случилось, Аластэл?"
Эти печальные, исполненные тревог думы были оборваны стуком в дверь. Двойные створки, распахнувшись, впустили замёрзшего и усталого гонца, передавшего Виолетте Натан письмо со знакомой печатью. Отпустив человека и распорядившись, чтобы того накормили и проводили для отдыха в отведённую комнату, девушка вскрыла печать. Прочитав послание, она немедленно отправилась в путь.
Незаметным видением в заснеженных лесах и по утопающим в подступающих снегах дорогам - на белом коне, в белом платье, затканном жемчугами и белой мантии, подбитой чёрным мехом - днём и ночью неслась она, не позволяя отдохнуть ни себе, ни своему скакуну, носившему имя Лихт. Ни лютый зверь, ни лихой человек не посмели показаться у неё на пути, словно какая-то незримая сила ввергла их в благоговейный трепет перед хрупкой наездницей.
Вряд ли ездовое животное могло пережить такое путешествие, но Лихт, подпитываемый своей владелицей, мчался, точно вихрь.
Оставив коня на попечении встречавших её, поражённая Виолетта двинулась к распахнутыми пред нею вратами. Смиренно осенив себя крестным знаменем на входе, она поспешила за монахом. Как странно, что поручение ей дают в таких условиях... Почему Епископ хочет лично видеть её? Неужели произошло что-то... экстраординарное? Сердце Виолетты болезненно сжалось от нахлынувшего дурного предчувствия.
Здесь, на балконе, пребывал сам Епископ и ещё девять... людей - и не только людей. Воистину, неисповедимы пути Его! Ангел тихонько встала у стены и замерла, устремив взгляд на вид объятого стужей города.