Чейзу Бургеру было наплевать на проблемы людей вокруг. У него была своя. Одна. Такая глобальная и необъятная, что глаза его закатились, пуская молочные, белые слезы.
- Мясо.
Хорошая девочка Полли осторожно пыталась помочь отцу, которому вряд ли сейчас помогло бы что-то кроме алкоголя. Хороший ирландец Аарон грозно смотрел на неприятного посетителя. Не очень хороший Адам Штибер бросал на хозяина паба мутные взгляды, и не определившийся Джеймс размышлял о своих ладонях, в которых лежало его оплывшее лицо.
Это было в 15.28 и последующие событие развернулись с такой скоростью, что часы, обладай они сознанием, заскулили бы от попыток уследить за всем.
Немецкая чета разделилась – мужчина поднялся из-за стола и подошел к стойке, открыв рот, чтобы сказать о том, что ему не нравится здешний глинтвейн. Это был старый и сварливый немец, потрепавший нервы многим представителям людского рода. Однако в этот раз испортить никому настроение он не смог. Во всяком случае не так, как обычно.
Чейз, сидевший ближе всего к нему, резко дернул головой. Так дергают смешные болванчики в автомобиле, но не люди, нет. Он дернул головой, брызнув белым молоком из глаз на выдраенную барную стойку.
- Мясо. Мясо. Мя…
Он был голоден – и это была его самая главная проблема. Чейз Бургер Лоулли был так голоден, что мог сожрать целого тухлого от старости и сварливости немца.
Он подскочил на стуле и из него вылилась бочка воды, промочив ноги Аарону, так и не успевшему отойти подальше.
Чейз схватил немца за плечи, отчего тот сморщился и вдруг вырвал только что допитый глинтвейн прямо в лицо Бургеру. Но Бургеру было наплевать, он все твердил и твердил хриплым шепотом:
- Мясомясомясомяс…
Отняв одну руку, он размахнулся ей, словно собирался бросить бильярдный шар, и вонзил пальцы прямо под ребра недовольного фашиста. Рука вошла с отвратительным хрустом – не рассчитав, Чейз сломал об ребра несколько пальцев. Что не остановило его.
Мистер Зэцман издал судорожный всхлип. Глаза его широко распахнулись. В них не было боли, только удивление. Как так? Его только что убили? Да не может быть.
- Мясомясом…
Лоулли наклонился вперед и с силой вцепился зубами в лицо Зэцмана, отделяя его щеку от головы длинными, лопающимися нитями.
В 15.30 он как раз приступал к его глазам, выдавливая их себе в рот длинным, бледным языком, когда всеобщее оцепенение прошло.