День за днем. День за днем он гнил, разлагался душой, будто мертвец в наглухо заколоченном гробу. День за днем он становился все тоньше и тоньше, превращаясь в скелет. Худели его кисти, худели руки, худело все хилое, больное тело, обнажая острые косточки и венозные тропы, по которым текла кровь. День за днем гнили его желтые зубы, покрываясь налетом. День за днем пустели его серые, как пепел, глаза, окруженные сморщенным, темными кругами избытка сна и усталости. День за днем Трущобы. День за днем запах мочи и навоза в воздухе. Дешевое пиво и заплесневелый хлеб. Шлюхи, чьи искусственные, соблазнительные ухмылки снились ему по ночам, приглашая ступить в мир Порока и Страсти. День за днем. Дерьмо, грязь, вонь. И люди, хуже свиней, снующие туда-сюда и быстро-быстро перебирающие своими ножками-копытцами. С глупыми рыльцами, в чьих крохотных глазах читалась жадность, тупость и страх. Хрюкающие, будто дикие кабаны в лесах, люди. Люди, на чьих костях строились Трущобы.
День за днем он жил тут. Жил, ведомый лишь одним желанием. Желание жить. Обрести силу. Доказать своему мелкому, щепетильному эго что он, Тэвик Джорд, чего-то стоит. Что он не свинья, как окружающие. Что он выше людей! Выше Богов! Он, чье тело как увядший труп, способен вершить немыслимое.
День за днем Скрии гнил тут, на окраинах Замка Алмазных Цепей, проклиная город именами всех запретных богов.
Он ненавидел Замок. Ненавидел людей, живущих в нем. Ненавидел себя и ту помойку, в которой оказался.
Скрии открыл глаза, встретив мрак. Яркий солнечный свет просачивался сквозь решеточку в маленьком окошке, заполняя тесную комнатушку слабыми, утренними лучами восходящего светила. Веселые зайчики запрыгали по стенам, но в некоторых углах лачуги продолжала витать тьма. Она была тут всегда. Даже жарким, знойным днем, когда по бледной коже начинал стекать соленый, вонючий пот, в этой свинарне стояла тень. Непроглядная тьма, чернее ночного неба. В каждом из четырех углов была она. Скрии мог долго наслаждаться ее глубиной, сидя на лежаке, и не двигаясь. Просто сидеть. Просто смотреть в темноту, понимать, чувствовать как она двигается. А она двигалась! Она показывала бесцветным, серым глазам дивные картины. Вечный покой и забвенье хранила тьма, все то, чего так не хватало Тэвику в жизни.
Юноша кашлянул, повернувшись на бок. Жесткая солома резанула бок. Натянув на себя еще теплое, синее одеяло, он закрыл глаза, погружаясь в дрёму. Еще чуть-чуть. Еще пять минут покоя. Еще чуть-чуть тьмы…
Сейчас в Замке Алмазных Цепей началась неделя Искателей. Праздники, море веселья и сладкого вина, кружащего уставшим путникам голову. Скрии тоже туда ходил. Некоторые очевидцы могут поведать вам о жутком, худом парне, которого они видели среди разношерстной толпы бродящей на улицах огромного города. По словам, этот мертвец одет был в продолговатую черную мантию. Он скалил зубы, что-то бормотал под нос и, кажется, был единственным, кто не одобрял всеобщего веселья. Так вот, знайте, это был Скрии. Скрии – маленькая тьма на улицах Замка Алмазных Цепей. Маленькая, приблудная душа, полная черни и злобы. Она слонялась по городу, набивая карманы и голодный желудок бесплатными угощениями, дорогими яствами, грубо отпихивала остальных людей. Скрии – запах отчаяния и безумия. Смрад Трущоб, проникший сквозь алмазные фильтры города. Он витал по шумным улицам, где люди пели и веселились, отравляя всем жизнь.
Всю неделю юноша набивал брюхо, пил бесплатное пиво и уплетал за обе щеки бесплатную еду. Всю неделю он пытался выглядеть безупречно. Новая-новая мантия, которую парень одевал лишь по «особым» дням, сидела на нем безупречно. Начищенные до блеска сапоги. Аккуратно постриженные волосы (да, Тэвик ходил к брадобрею) и свежее лицо, на коем холодно блестели серые глаза. Всю неделю Скрии праздновал со всем людом, отдавая должное халяве. А вечером, возвращаясь домой, он без сил падал на тюфяк, кутался в старое одеяло и падал в объятия сна. Иногда его терзали кошмары. Тогда юноша подолгу не мог уснуть, прокручивая в голове прошлое, будущее и настоящее. Он вспоминал дневной праздник, толпы народу, терзающие его черствое сердце сильнее неразделенной любви. Люди. Как же он ненавидел их! Мерзкие, тупые романтики, прущие в ЗАЦ ради славы и привилегий магов. У Скрии кусок хлеба в горло не пролазил, когда он трапезничал с такими людьми.
Неделя Искателей – неделя, когда скот, сломя голову, мчится в сверкающую алмазами скотобойню, надеясь стать вкусной ветчиной. Неделя рабов.
Тьма закончилась. Скрии, отогнав жужжащую над ухом муху, снова открыл глаза, неприветливо морщась лучам солнца, бьющим прямо в лицо. Бесит. Сел на тюфяке. Откинул одеяло в сторону. Живой труп. Каркас жутких ребер. Впалый живот, тяжело вздымающий вверх. Ноги- палочки, уродливо тощие, держащиеся на косточках-шарнирах, дернулись, поднимая слабое, как соломинку, тело. Тощие пальцы на тощих руках ощупали неумытое, жирное и слизкое лицо. Не человек – механизм, машина, из старых книжек про гномов. Откуда-то из груди донеся хриплый, приглушенный голос:
– Сегодня…
Скрии потянулся – хрустнула пара косточек. Подошел к ведру с водой, окунув туда лицо. Холод немного отрезвил и вернул четкость мысли. Сегодня тот день. День, когда он придет в ЗАЦ и всучит алчным чародеям их гребанное золото. И потребует. Потребует Силу. За все эти годы.
Скрии выпрямился, смахнув с носа каплю воды. Но если ему откажут… Кривая ухмылка появилась на губах. Если, ох если ему откажут!… Скрии знал что сделает в случае отказа. Он не просто так всюду носил кинжал.
– Сегодня тот день. День, когда пора обрезать все нити ведущие назад, в прошлое.
Юноша натянул штаны на голое тело, согнувшись в жалкой, комичной позе. Он все еще ухмылялся, даже когда его черные пальцы стали застегивать пуговицы на рубашке. Сегодня у Тэвика было хорошее настроение. Редкость. Большая редкость.
– …сегодня, – продолжал шептать Скрии, набрасывая на плечи угольно-черную мантию, – сегодня я приду в ЗАЦ. Ох, мои сладкие ублюдки, вы даже не догадываетесь, какое счастье вас ожидает…
Юноша присел на корточки около одной из стен, ощупывая пальцами глиняные плитки. Есть!... Ногти подцепили края плиточки, аккуратно ее снимая. Маленький пыльный тайник, где на паутине болтался дохлый, седой паук, хранил тот самый заветный мешочек, ради которого человек готов пойти на любую низость и грех. Ради него Скрии застрял в Трущобах. Бережно спрятав толстую мошну в сумке, он поспешно вернул глиняную плитку на место.
Вот и все.
Скрии поправил ремень сумки, ощущая всю тяжесть двух тысяч монет. Маленькие короли, ради обладания оными ежедневно кто-то умирает, кинутый в канаву. Две тысячи душ. Достойная цена для Замка Алмазных Цепей.
В последний раз втянув носом душный, вонючий воздух, Тэвик, не почувствовав ни ностальгии, ни сожаления, неожиданно ощутил свободу как нельзя близко. Стоит лишь протянуть руку и вот, ухватишь ее за буйную гриву!… Жаль, жаль что он собирается снова надеть на себя кандалы. Но по-другому нельзя. Скрии уже все для себя решил, медлить не имеет смысла.
Новый день. Для кого-то он несет острый, подлый кинжал, облюбовавший неосторожную спину, а для кого-то – перемены. Новый день. Сегодня мертвец выйдет из своего склепа. Улыбнется, и скажет миру: «Пошел ты!». Сегодня свобода и могущество окажутся на одну ступеньку ближе, чем раньше. Посмотри на это солнце, юный искатель! Его лучи несут в себе великие перемены...
С этими мыслями Скрии покинул свой дом по улице Варгов. С этими мыслями он шагал по грязным, темным улицам Трущоб, в последний раз вдыхая этот знакомый, едкий запах мочи, столь характерный для такого района. Больше он не вернется сюда. А если и вернется, то совсем, совсем другим человеком.
Прощай дерьмо. Привет Замок Алмазных Цепей!