Овеществлённый свинцом и сталью, гнев Мануэля усвистел в джунгли, и куда громче, слышнее стал холодный, напористый голос, принадлежавший инстинкту самосохранения.
«Ты истекаешь кровью, тупой ублюдок. Истекаешь кровью посреди злоебучих джунглей. Останови это немедленно!»
Спусковой крючок под рукой был таким славным, податливым, от запаха пироксилина жадно трепетали ноздри, но Эрнандес собирался ещё пожить. Потому что мёртвые не стреляют. Мёртвые не мстят. Они не могут ответить весёлой кровавой шуткой на такую-же, сыгранную с ними.
«Надеюсь, эта парочка хоть на что-то без меня годится», - подумал бандит и скорчился за массивным стволом, стараясь на этот раз, чтобы ни одна часть его костлявой тушки не торчала и не выпирала. Прислонив рядом автомат, он торопливо содрал футболку, обнажив лоснящийся от пота, пестрящий татуировками торс, и принялся рвать ткань на полосы, помогая себе ножом.
«Сейчас… сейча-ас… больно, с-сука… туже… да куда ж ты льёшься, падла…»
Крупные сосуды, похоже не были задеты, значит жгут – медленная, мучительная смерть в его обстоятельствах, не понадобится. Хорошо хоть рана чистая – никаких кусочков штанов, убивающих собственного хозяина через блядское заражение крови.