Эта гонка начинала утомлять поляка. Бежать сломя голову по жарким джунглям, не имея точного направления движения, не зная даже, как долго сможет бежать по его следам преследовать - совсем не то, к чему привык Миежко. Да еще и плечо, надоедающее при каждом движении руки ноющей, надоедливой болью. Хотя стоит признать - умирать здесь было бы красиво, если Новак собирался бы это делать. Густые джунгли, яркие краски цветов и птиц, пробивающие сквозь игольчатые листья пальм лучи света, косо высвечивающие наполненный пыльцой воздух на пути движения поляка. Как софиты на съемочной площадке.
Через пару минут бега с непрекращающимся звуком щелчков за спиной ("да чтоб ты задохнулся собственной отдышкой, тварь еб*ая!") Новак со всего разгона вылетел на поляну, с которой, судя по внешнему виду, и раздавались выстрелы его двух... хм.. товарищей. Конечно товарищей! У них, бл*дь, пушки со стволом калибром с его, Миежко, палец! В условиях щелкающей сволочи за спиной с такими лучше дружить. Вот только... Когда в крови человека бурлит адреналин, его мозг успевает замечать и анализировать все подробности и детали сцены за кратчайшие мгновения, стоит лишь бегло взглянуть вокруг. А уж чего-чего, а вот адреналина в крови Новака было предостаточно. За ним ведь гнался маньяк с ножами!..
Кровь. Везде. Много крови. Капли, разбрызганные по всей поляне: на траве, на стволах деревьев, даже на свисающих до земли ветках и лианах. Окровавленное оружие. И... кишки? Мл*ть, да где же эти парни? Ведь они должны были быть здесь, стрелять во всяких нехороших парней и спасать его - Миежко - задницу от бегущего сзади ужаса! Поляк на автомате пробежал еще шаг вперед, после чего ударился головой о что-то мягкое...
- Ааааа! - крик ужаса пронесся по окружающим джунглям, вспугнув присевших на ветки птиц. В это не хотелось верить - никто не успеет за пару минут разделать человека, сняв с него всю кожу, как с коровы на скотобойне! Если только... у него нет на руках парочки острейших ножей... Ужасное осознание того, что через пару минут тут рядом останется висеть и он сам сковало на минуту дыхание поляка, а затем пробудило жуткое, до едкой боли внизу живота, желание выжить!
Миежко с рыком схватил окровавленный пулемет латиноса, рывком развернул ствол в сторону слышавшихся позади щелчков и, громко крича, вдавил спусковой крючок:
- Не дамся, суки, с потрохами съем! Ааа! Получай, тварь недоразвитая!