Хлопнула винтовка, плюнув свинцом - и череп ривера обретает два новых вентиляционных отверстия, из которых теперь кровь бурая брызжет, пузырями пенясь. Попал! Правда, с такого расстояния промахнуться было более чем сложно, но, тем не менее, попал, и радость от этого не меньше. Кураж, все дела. Адреналин в крови кипит. Осталось вторую тварь прикончить - и всё, можно спокойно домой возвращаться.
Это произошло так неожиданно, что Ллойд даже не понял ничего, не успел просто. Только что ветер пыльный в спину дул, а в руках была винтовка, а потом пузырь кровавого огня и черного дыма под машиной взбух, так, что ривера наглого из кузова как пылинку сдуло. Впрочем, Маккена тоже покинул транспорт, сам того не желая - наверное, это ему жизнь и спасло.
Дернуло, рвануло, бросило об камни мелкие и по песку протянуло. В ушах - тонкий, оглушающий писк и звон, в теле - острая, невыносимая боль. Кажется, обмочился, - напоследок подумал, перед тем как провалился в наполненное мучениями забытье окончательно.
* * *
Голоса во тьме, как сквозь толстый слой ледяной воды. Хриплые, чужие. Мужские. Шорохи в пыли. Сиплые звуки жалкого дыхания. Твоего дыхания. Боль, не щадящая, пронизывающая грудь и все конечности.
- Да, этому пизда, - плевок смачный, - а второй?
Голос близко. Низкий, гулкий.
- Живой. Бля. Может, кончить его?
- Коцанный?
- Да вроде не особо.
- Тогда погоди. Свяжи его там, чтобы.. чтобы не дергался.
- А ты везучий сукин сын, да? - глаза раскрыл еле-еле, еще толком не придя в себя. Пикап стоит, у дороги, метрах в десяти. Силуэт черный с фонариком в руке там шарится. А рядом с тобой мужик сидит, в шортах темных, футболке рваной, бронежилете расстегнутом. Шапка-балаклава зеленая, задранная до верха высокого лба. Нос кривой, толстый. Губы тонкие, массивные надбровные дуги. Ботинки-берцы. Пулеметная лента через плечо, ножны, рукоять костяная. Костяшки пальцев мощные. Часы на левом запястье. В руке - автоматический пистолет.
- Очнулся? Ну, лежи-лежи, молорик. Ща я, мигом тебя вылечу, - хрипло сказал незнакомец, а потом рукояткой пистолета куда-то над бровью правой с силой вмазал, да так, что голову дернуло, чуть с шейных позвонков не выдрав. Искры из глаз. В муть черную провалился окончательно, слов последних агрессора в бронежилете уже не разобрав.
* * *
- Ну?
- Чо ну-то? "Ну", бля..
- Ну скажи уже!
- Да нормально всё, чо ты дергаешься? Было б не нормально - он бы уже откинулся. Вас, живодеров, самих драть надо за такое обращение, - звук отдаляющихся шагов. По песку. В обуви.
- Да кто знал-то? Расчет-то не на этих залетных был, сам знаешь.
- Ну да, да.. в общем, от кровопотери не загнется, а обрабатывать что-то не вижу смысла - если выживет, то молодец. Не выживет - и хуй бы с ним. Ясно?
- Ага. Экий ты умник.
- Не, ну, если хочешь, можешь его из своего пайка кормить, еще, бля, в постель к себе положи, в попу дрюкни, при желании.
- Да, Гуталиныч может.
- Иди нахуй, мудло.
- Эхехе, задел за живое, да?
- Иди. Нахуй. Мудло.
Пламя. Тепло. Не здесь, там, метрах в пяти - где люди сидят. Вооруженные. Длинные винтовки с прицельными приспособлениями, коротенькие неказистые автоматы, дробовики тупоносые, пистолеты самодельные. Бронежилеты драные, наколки на жилистых руках, ножами под ногтями ковыряют, плюются, гогочут, щербато улыбаются, прикладываются к бутылкам пластиковым. Бритые бошки, каски военные, маски противогазов с плошками окуляров, а под ними - грязные лица, голодные взгляды; жарят над костром на самодельном вертеле из сваренных железных прутьев бычьего жука, скорлупу толстую и надкрылья с панциря изумрудно-зеленого содрав. Жир капает в огонь, дымом чадит, языки пламени лижут влажные внутренности насекомого. Пахнет мясом. Руки затекли. Горят запястья - веревками стянули, к стволу высохшего дерева привязали. Языком поворочал во рту - зуба нет одного, с левой стороны. Пересохло в глотке. Прищурился поочередно глазами - точно, правый глаз хуже видит, припух как будто бы. Заплыл. На небо взглянул - темно еще, но уже скоро светает.