Альберто не хватало женского общества. Полтора месяца в обществе коллег по ячейке и сервиторов стали для него суровым испытанием, и утешаться приходилось лишь тем, что во время обучения и работы в Адептус Арбитрес воздерживаться приходилось еще больше. К тому же, нельзя было сказать, что недостаток противоположного пола можно было компенсировать другой страстью Альберто – всепоглощающей тягой к новым знаниям. Это стремление было ограничено банальной ограниченностью имеющейся здесь информации. Даже библиотека, содержавшая на балансирующие на грани вольнодумства тома, некоторые из который вериспекс читал в далекой юности своей, а некоторые – во время расследований дел, касавшихся еретических культов среди аристократов, не дала ему практически никакой новой пищи для размышления. Опасные книги, которые могут подтолкнуть слабого человека к грани. Лишь несколько работ, которые рассматривали различные темы, связанные с Имматериумом, позволили провести ему несколько чуть более интересных вечеров, но феноменальная память молодого аристократа делала их повторное прочтение бессмысленным. Свои выписки и комментарии он занес в один из датаслейтов, запечатал его паролем, и приступил к поиску нового занятия.
Которым оказалось исследование особняка. Пришлось поднапрячь память, чтобы в деталях вспомнить дорогу от космопорта до этого особняка, и убедиться в том, что архитектурная композиция постройки была несвойственна для Дреа. Впрочем, это лишь подтвердило подозрения, вызванные не слишком умелым подражанием усредненному малфианско-сцинтилийскому стилю. Старая постройка, но химический анализ на доступном Альберто в этих (несносных) условиях показал возраст от 100 до 150 лет. Старик Аврелий, вериспекс-тьютор из их химического класса за подобный разброс надрал бы ему уши или розгами отстегал (весьма унизительно для почти восемнадцатилетнего аристократа), но здесь выбирать не приходилось. Зато некоторые постройки были настолько новыми, что это было видно даже не слишком опытному глазу – часовня и тренажерный зал.
Из чего следовало, что, во-первых, переоборудовано под аколитов это помещение было недавно, и, во-вторых, предыдущие жильцы (особенно если книги остались после них) не отличались благочестивостью. Кроме того, вряд ли у них был широкий круг общения среди местных, поскольку на подобном мирке поклонение Императору должно быть повсеместным и безусловным, и отсутствие часовенки в особняке подобного размера было бы как минимум подозрительным. Напрашивался естественный вывод о плачевной судьбе хозяев дома и род их занятий, подтвердившийся после экскурсии в подвал. Бедолаги с другого мира (судя по выбору напитков в баре), скорее всего с Малфи или Сцинтиллы, средней руки аристократы (о чем говорил доступ к космическим полетам и книгам подобного содержания, а также возраст дома, намекающий на доступ владельцев к омолаживающим процедурам) заинтересовались сущностью Имматериума. Собрали средней руки библиотеку, среди которой попалась одна книга, содержавшая подлинно еретическую информацию. Отправились в это захолустье, чтобы избегнуть внимания Инквизиции, но у них это не слишком удалось – и во время одного из ритуалов ячейка аколитов накрыла культистов с поличным. После чего сожгла на месте преступления.
Вот и все расследование. Заняло оно порядка двух-трех дней, и то исключительно потому что каждый свой шаг детектив растягивал на максимально возможное время, смакуя каждую находку и каждую деталь. О своих догадках он, во время очередного обеда, рассказал соратникам. После чего продолжил скучать.
Большую часть оставшегося времени он провел, занимаясь искусством – в широком смысле этого слова. Он рисовал, пел, писал стихи и рассказы… всего понемногу. Чаще всего он перечитывал старые поэтические сборники, или компоновал цитаты из Имперского Кредо в воодушевляющие речи или гневные послания отклонившимся от праведного пути. Ораторское искусство нельзя оставлять без дела, и прочие аколиты могли встречать довольно необычные картины, вроде вдохновлено что-то объясняющего сервитору, спорящего с самим собой перед зеркалом или пытающегося с набитым галькой ртом перекричать дождик Медичи.
Прочее время он проводил на стрельбище или с другими аколитами. Замыкаться, строить из себя отшельника или выражать снобизм не имело смысла, да и противоречило принципам Медичи. Зачем настраивать людей против себя, если их можно настроить в свою пользу? Более того, он без лишней на то необходимости старался не показывать свое интеллектуальное превосходство, поскольку заметил, что люди не слишком любят тех, кто умнее их. Он играл в карты и регицид, причем старался неявно отдавать более слабым противникам как минимум четверть побед, вел беседы на всевозможные темы, рассказывал интересные истории как из своей практики, так и почерпнутые из обширного кладезя собственных знаний… Никогда не отказывался помочь и не отказывался от помощи, и, хотя временами было очевидно, что ему нечем заняться и что он скучает, никогда не жаловался.
Но считал дни. И, наконец, на сорок пятый день после прибытия, пришло сообщение. Согласно которому они оказались единственной подходящей группой в субсекторе для очередного задания. Учитывая, что пунктом назначения "Молитвы Святого Видика" являлся Соломон, логично было предположить, что он же будет местом очередного задания отряда. К счастью, среди офицеров корабля были женщины, и, как следствие, появилась возможность попрактиковаться в искусстве флирта и соблазнения. Путешествие сквозь варп прошло нормально, равно как проблем не составило прохождение различных контрольных пунктов на космической станции.
В общем, все шло нормально, пока сократившийся и переменившийся состав "Фиррских Котов 3-5" не напомнил Альберто о смертности человеческой и повышенной опасности работы аколитом инквизиции. Спрашивать, где их так потрепало, было, скорее всего, бесполезно, да и времени не было. Но проявить участие как-то стоило – пусть и после завершения основной части встречи. Определенно, где-то на космостанции должен был быть бар – надо будет только вспомнить подходящие тосты.
Как обычно, брифинг проводил один из дознавателей Инквизитора Илтиса. Орвис. Ее Альберто не слишком любил, в основном из-за привычки смотреть на аколитов как на дерьмо. Обращаться так с единственными в субсекторе людьми, способными выполнить задание, с его точки зрения, смысла не имело. Но, очевидно, принципы работы с личным составом у него и у дознавателя различались. Поудобнее расположившись на металлическом сиденье, он сделал вид, что погружен в чтение планшета – хотя на самом деле ему было просто интересно послушать, какие вопросы будут задавать другие аколиты.
А потом, когда они наговорятся, он уже задаст свои.