Стоически выслушав тираду гнома о том, как ему тяжко здесь жить, среди мха, пыли, посреди болота, которое кто-то по дурости своей назвал озером, Райх, наконец, сбросил с себя оцепенение, припал на колено и, ткнув Хроника пальцем в волосатую грудь, начал:
- Да ты совсем что ли мха своего обнюхался, бородатая харя? Ты в нас батраков что ли усмотрел, карлик гнусный? Какие помидоры, борода ты мохнатая? Какие доски, ломать-колотить? Где ведьмы, где тролли? Где золото в награду? - развернулся, обращаясь снизу-вверх к Ри, - по ходу, обманули нас, ушастая, - зная, что эльфийку раздражает именно это обращение, им разъяренный Райх и воспользовался, - если он сейчас же не протрет глаза, я его съем.
Снова к гному повернулся:
- Слушай, ты.. я слишком устал, чтобы с тобой спорить. Но не слишком устал, чтобы прибить тебя к потолку за бороду и позволить Броннику - это он, - снова указал на бугая, - поиграть с тобой в "ударь меня сильнее". Смекаешь? Так что покумекай-ка еще раз - нет ли у тебя НОРМАЛЬНОЙ работы для НОРМАЛЬНЫХ путников?
Желание честно работать испарилось у Райха лет так в двенадцать и с тех пор и не думало возвращаться на своё законное место. У следопыта вообще никогда не было тяги к труду, если он, конечно, не заключался в слежке, погоне, охоте.
Нет, конечно, если у кого-то из его спутников вдруг появилось желание поработать руками - пожалуйста, Райх бы пожал плечами и подремал бы на рахитичном стульчике, пока работа кипит и молоток стучит. Но сам бы, конечно, предпочел более.. активное мероприятие. С одним лишь условием.
Жратва, пиво и кровать - вперед.