Слова, вернее мысли деревьев неожиданно остро и неприятно напомнили северянину первый год гарнизонной службы, когда те, кто уже пообтёрся и всякого понатерпелся оправдываясь этим превращали жизнь молодых солдат в ад,
— Ой-ой, бедная Нэнэке-рваное-платьице, как ей в жизни тяжело пришлось! Я что, — заорал Лес, — устыдиться должен? И радостно стоять пока вы меня ЖРЁТЕ?
Поднял, занёс, дрожа, над обхватившим ногу корнем меч.
— А вот по тому праву, что пройти не даёте спокойно! Отпусти!