Ли стояла у мутной воды, цветом напоминавшей тусклый нечищеный клинок и размышляла о том, что общего между разящей сталью и мертвой водой. Далеко же завела ее дорога, а, она знала, дальше будет еще хуже. Даже не хуже, нет, страннее и мерзее. Слишком уж непривычное ей все вокруг, слишком дико и странно. Она невольно обхватила себя руками, подумав о том еще, что чужеземец, попавший в ее мир, где все родное и знакомое до мелочей, где каждая вещь продумана и ясна и все находится именно там, где должно находиться, в блаженом равновесии двух противоборствующих начал, в этом мире чужеземец потеряется и погибнет. Будет идти, смотреть по сторонам, улыбаться и говорить какие-то глупые слова на своем варварском языке, а на деле будет давно и надежно мертв. Ли улыбнулась.
Слева - топи, справа - тьма.
Если тьмы нет в твоем сердце, никакая тьма тебя не остановит. Но если сердце твое полно мрака, ты можешь стать частью его.
Ли знала это так же верно, как и то, что ничто не в состоянии загасить огонь, горящий в ее груди. Дети Дракона несут это бремя всю свою жизнь и ноша эта тяжка, но она не выбирала ее, а, если бы и выбирала, не выбрала бы иной доли. Как гибкий разящий меч не сделать тяжелым плугом, как из тусклокольчужного доспеха не сошьешь пестрое платье для танцев, так Дочь Дракона не могла быть создана для другой участи. Ибо пламя души ее огненных предтечей было частью ее самой. Тьма не пугала ее. А умирать можно единожды.
Но неумирающий бросил что-то про Всезнающих на болоте, и Ли повернулась к Фаю, хоть и сердце ее не лежало к топям и к кочкам.
- Что скажешь?