- Я не знаю, что ты потерял, - покачал головой Диего, севший в кресло, - если ты что-то и потерял, ты узнаешь это сам.
- Зверь, необходимость регулярно пить кровь, невозможность выйти на солнце, сложности с охотниками и другими вампирами, и тебе еще мало? - тихо рассмеялся он, - ты сам. Но это было и у Алана-человека, согласись. А так ничего, кроме времени. Но время не враг. Оно становится врагом, если ничего не делать, если жизнь пуста, и ты лишь пережигаешь ее, двигаясь из рождения... или становения в смерть.
Фотографий было четыре. На одной из них, старом дагерротипе, Диего сидел в кресле в костюме где-то девятнадцатого века, а рядом в платье стояла Лил, положившая руку на спинку кресла и строго улыбавшаяся в объектив. На второй, тоже старой, веселился светловолосый мальчик в матроске, на третьем снимке, современном, был какой-то пейзаж. Лес, склон, несколько огромных валунов. Солнечный день. На четвертом, просто лежащем на полке без рамки, Диего, с опасно-киношного вида стволом в руках, смотрел куда-то вниз с балкона или крыши здания. Бруха тут был не в костюме, а в джинсах и майке, надо лбом небрежно торчали темные очки.
- Я боюсь тебя разочаровать, но ты перечислил все, чем в принципе вампир отличается от человека, ну и простыми следствиями своего состояния. Другие приоритеты, ты понимаешь, другие потребности и возможности. К солнцу, кстати, добавь огонь. Но сейчас с ним, если не брать в расчет охотников, нечасто приходится сталкиваться. Электричество не вызывает у нас ни судорожного страха, ни ран, которые почти невозможно залечить.