Диего оскалился и запишел совершенно нечеловеческим жестом. Проступили клыки.
- Алан, подбери сопли. Только я обрадовался, что мне повезло с потомком, и обойдется без них.
Вампир сделал шаг, слишком быстрый для зрения, чтобы его различить, и рыкнул.
- Вспомни эту ночь. Последняя смерть, и ты никогда не увидишь дорогу под колесами машины или байка, и ты никогда не увидишь больше неонвого света города, не заглянешь в глаза человеку, не почувствуешь ветер и дождь на своей коже, не увидишь звезд и луны.
- Ты умрешь, и больше никогда не услышишь ни от кого никаких историй, ничьих бед и радостей, горя и побед. Жизнь пойдет дальше, а ты горсткой праха останешься на обочине дороги. Мир полон жизни, полон людей, полон событий, полон неначатых и незавершенных дел, полон мест, где ты еще не бывал, историй, в которых ты еще не разобрался, дел, которых ты еще не начал, а ты хочешь куском дерьма лежать в темном углу и упиваться жалостью к себе.
Другой бы распалялся к концу тирады, но Диего наоборот, успокаивался. Договорив, он посмотрел на потомка уже спокойно.
- Алан, представь сейчас все это - ночь, дорогу, город, людей, нереализованные возможности и неначатые дела, и повтори мне, что оно тебе не нужно. Если ты выберешь так, я тебя сам убью после того, как "вот эта каша" закончится. Потому что кто-то другой это сделает только через мой прах.
Сир был дьявольски спокоен, серьезен и убедителен, и мягкие интонации, несвойственные его обычному голосу, только подчеркивали это.