Герхардт безропотно подчинился. Он поднял руки, отошел...
Тут его охватило беспокойство. Определенно, Джонсон с Эггенсом ничего не должны были знать о его намерениях и поступках. Увидев Маркеза, возможно только догадываться... И, руководствуясь догадкой, только что тебя спасшему товарищу угрожать оружием и называть "тварью"? Что-то здесь нечисто. Может, Ковальски подала некий сигнал? Может, доктор, такой, вроде бы, славный человек, сошел с ума? Или и капитан, и врач не так уж непогрешимы? Занятные слухи ходили насчет агентов корпорации, безжалостных и беспринципных убийцах, которые... Или... Или Эйзенштейну просто неприятно слышать правду о себе и терпеть надлежащее обращение?