Несколько странно, подумал Герхардт, что Ковальски согласилась столь быстро. Конечно, это могло быть обусловлено работой головы, логикой... До сего момента она представлялась ему как импульсивная, не слишком адекватная и довольно странная личность. Впрочем, личность ли? Насколько Эйзенштейн знал, все, кроме нее, занимали свои посты вполне заслуженно. Эггенс, Джонсон, Йенсен, Маркез. Они вызывали в нем симпатию. Опытные профессионалы, отважные люди, не побоявшиеся трудностей космоса. Сам Эйзенштейн, не столь давно начавший работать вне Земли, конечно, никак не мог считаться кем-то подобным, однако, по крайней мере, он получил место бортинженера благодаря навыкам. А что же Эрин? Засунутая на «Колумб» богатым папенькой, она белой вороной смотрелась на фоне остального экипажа. Возможно, Герхардт слишком необъективен, слишком... Внезапно пришло осознание, что он бы куда легче воспринял категорический отказ от эвакуации, подкрепленный возмущенными воплями и попытками побега или даже нападения, чем такие вот холодные рассуждения. Это неправильно. Неправильно.
— Я... я, правда, ничего даже сказать не могу, — вяло промямлил Герхардт. Когда из коммуникатора раздался голос капитана, инженеру вспомнилось, что тот женат и имеет двух детей.