Запахи крови и растерзанных тел вместо пряного и чувственного аромата, исходившего от её шелковистых волос. Демонический металл брони вместо возбуждающей гладкости шёлкового ложа. Рукояти смертоносных клинков в ладонях вместо сладострастных объятий. Хрипы умирающих вместо вскриков и стонов распалённой ласками девушки.
Он снова воплотил на Земле Ад в самых ярких красках и звуках. Никакой проповедник, рассказывающий пастве о муках Преисподней, не смог бы описать тех зверств, что адские Легионы учинили в святом городе. Ужасы Апокалипсиса меркли перед извращенными фантазиями падшего ангела, обладающего едва ли не силой бессмертного, пусть и заёмной.
Тонкой огненной чертой, точно живописец кистью, Князь Тьмы вычертил на священных землях громадную пентаграмму; земная кора треснула по линиям зловещего знака и разверзлась... Воинство Аида ринулось вверх, подчиняясь злой воле своего владыки. Демоны, получившие свободу, рвались утолить голод, похоть и жажду крови. Чётко разбившись по секторам местности, они рыскали, выискивая жертв.
А жертвы даже не думали бежать и прятаться, как истреблённые вчера жители Лос-Анджелеса. Дьяволы, наводнившие их город, пыточные орудия, орды сотворённых падшим тварей не могли заставить ослеплённых верой хотя бы попытаться защитить себя. Не было ужаса в их сердцах, что ровно сутки назад так приятно щекотал вены музыканта диким адреналином. Лишь смирение - тупое скотское смирение и уверенность в том, что за страдание им воздастся. Что боженька, пославший им величайшее испытание, оценит их заслуги и приготовит им тёпленькое местечко в Раю - среди праведников и ангелов, в ореоле вечного блаженства. В Раю, который даром был не нужен иным ангелам.
Если тебя ударили по щеке, подставь вторую. Если изнасиловали твою жену, приведи насильнику дочь. Терпи любые унижения, оскорбления и страдания, потому что добрый Господь тебя любит. Терпи, ибо он терпел и велел терпеть тебе.
- Если ты не сражаешься за то, что любишь, тебе никогда не отстоять этого. Если ты не борешься за свою жизнь, то ты недостоин жить. Все вы только и можете, что рабски бить челом и лепетать молитвы богу, которому нет до вас дела. Я вырежу вас, словно животных. Никто из вас не умрёт быстро, - беззвучно проговорил ангел, взмывая в окрашенное утренней зарёй небо.
И адские твари исполняли задуманное Аластэлом в точности, будто разделяли его настроение. Демоны никого не убивали: они наносили людям страшные раны, медленно пожирали их тела или пристраивали их на замысловатых конструкциях пыток. Стенания и мольбы заполнили воздух, служа аккомпанементом, под который рушились храмы и осквернялись святыни. Не было ни единого здания, что не подверглось бы разрушению: печать проклятия легла там, где прежде были средоточие благочестия и оплот веры.
Пожарища, колы с насаженными на них глупыми фанатиками... Нет больше города, бывшего святыней трёх религий.
Чудовище... Теперь Аластэл знал, какое он чудовище. Последние иллюзии разрушены, последние маски сброшены... Он мог не только защищать, как делал это пять лет назад, но и убивать тех, кто даже не взял в руки оружия для самозащиты. Он мог быть не менее жестоким, чем Люций. Вот почему тот выбрал его тогда вместе с демонами в качестве одного из предвестников своего пришествия - потому как знал, какая тьма живёт в сердце ангела.
Музыкант хохотал, не в силах остановиться. Мышцы живота болели, дыхание перехватывало, глаза начинали слезиться. Безумный, страшный, яростный хохот, искажённый динамиками шлема, колыхался над руинами. Аластэл испытывал злобную радость, видя плоды деяний своих. Паства мёртвого бога должна быть мертва! Души каждого взрослого, каждого ребёнка очутились не в садах Эдема, но оказались поглощены демонами и их ужасным предводителем…