Как оказалось, не всматриваться в темноту под капюшоном эйлодона, было хорошей идеей. Однако когда количество одновременно насевших на полуэльфа врагов превысило все допустимые пределы, времени на неочевидные запреты данные самому себе уже не осталось, и Лей в попытках подметить и предотвратить очередную угрозу для собственной жизни, всё-таки встретился взглядом со статуей. Эйлодон смог показать полуэльфу то, чего он боялся, причем настолько ясно и понятно, что рука с оружием дрогнула, а тело покрыл холодный пот. Чужие мысли и воля вытеснили из разума полуэльфа давно построенные логические цепочки, успешно убеждающие его ранее, что смерть в постели ему не грозит, а эльфийская кровь позволит ему не выпускать копье из рук еще полвека.
Доспех же был не лучшей защитой от такого оружия, которому что железо, что плоть всё одно, а отвлёкшийся на чужие мысли наёмник уже никак не успевал ни отвести удар, ни увернутся. Единственное что смог сделать доспех, это не дать телу развалится двумя половинками под ударами каменных серпов, а ответный удар вновь прошёл сквозь тело статуи, почти не причинив той вреда. Но зато боль и злоба, единственное, чем полуэльф мог ответить, вытеснила остатки страха. Когда-нибудь он умрёт, но не сейчас и не сегодня. Особенно когда ему помогают. Свет возвращал воину силы и сглаживал раны, а значит, бой еще не был окончен. Оставив последнего гуля корчиться на полу, Лей отступил в сторону и ударил копьем ставшего, наконец, материальным эйдолона. Теперь у того не было защиты и оружие наконец стало откалывать от статуи куски камня. Ободрённый поддержкой, полуэльф рассмеялся. Видения ушли, и теперь всё вернулось на свои места.
- Чтобы меня говорящие булыжники пугали!? Все мы когда-нибудь умрём, но ты развалишься на куски прямо сейчас!