— Таришдун, – подсказало одно из его предыдущих воплощений, и жрец чуть не споткнулся, пораженный внезапным потоком эмоций и обрывков воспоминаний как молотом.
Каждый звук этого проклятого имени, пусть и произнесенного про себя, сочился вязкой ядовитой мерзостью, каждая буква клеймом горела в памяти дэва, а само упоминание Того-кто-должен-быть-забыт казалось ересью и кощунством. Развилка? Знак? Перст судьбы?
Жесткие глубокие морщинки собрались в уголках залитых золотом глаз Саргатана, рисунок губ стал резким, будто высеченным из камня, а ноздри раздулись, как у гончей, что почуяла добычу. Десятки голосов, живущих внутри его сознания, заговорили разом, пугая, увещевая и требуя. Все они говорили о своем, но все считали, что слуги Королевы воронов больше не важны, а важно только предсказание и сделавшая его девочка. Всепоглощающий поток чужой воли, чужих чаяний и чужих заблуждений накрыл облаченного в плоть ангела с головой, оглушил и почти что лишил возможности рассуждать здраво. Но только почти, и только на долю секунды. Поняв, что мнение «совета» будет рассмотренно лишь в качестве одного из возможных решений, кто-то слишком нетерпеливый даже попытался «настоять на своем», но защищать себя от прямого влияния тех-кто-был-раньше Саргатан научился сразу же после прихода в мир, и тянущиеся к *его* рукам незримые щупальца прошлого оттолкнул без всяких колебаний.
Титул Скованного бога, вплетенный в пророчество, сделанное накануне дня перелома сезонов, было чрезвычайно плохим знаком, но время, когда жрец бросил бы все и, ослепленный тщеславием, погнался за тенью великого врага уже прошло. Он сам вызвался защищать паломников, и он не позволит тем, кто пытается найти для него новое «великое предназначение» испортить еще и это дело. Мир стоит на обычных людях, вот их рожденный из света и станет защищать. Мысль эта, столь простая и, одновременно, столь глубокая, словно стальной стержень пронзила сознание Саргатана, заглушая сонм недовольных голосов и изгоняя минутную растерянность. Решение было принято, и он, вновь уверенно зашагал рядом с жрицей.
— Я отправился с вами не ради награды, но принять в дар оружие и доспехи столь прославленного воина — великая честь для меня, — кивнул дэв в ответ предложение сестры Нены, позволяя искренней благодарной улыбке смыть с его лица все напряжение и следы внутренней борьбы.