Из созерцания девицы Виктора вывел встревоженный оклик Белки. Не успев опомниться, он было поднял голову, как Девушка уже бросилась в сторону происходящего. Выполнив ее просьбу остаться, мужчина напрягал зрение, в попытках разглядеть, что же произошло. По лицам он смог понять лишь одно: нечто ужасное. Забыв совсем о Максе, Виктор оставил долбанный ларец рядом с ним, и сделал пару шагов к основной группе людей, чтобы уловить суть произошедшего. Волнение, суета и как итог - обреченное спокойствие. Включив логику, Виктор смог заключить, что кто-то умер. Опять же, исключительно благодаря дедукции, он понял, что это был толстяк.
Как не странно, Шмидту было пофиг. Он сам было испугался этому, и разумом пытался заставить испытывать себя сожаление. Но... не удавалось. Возможно, смерть Варвара еще вызывала какие-то чувства... Тело "Анны" неестественной куклой лежащее неподалеку, вызвало лишь тихий отклик скорби, и попытку просто не смотреть в ее сторону.
Когда умирали двое Черных, его поразила метаморфоза "собратьев", и страх за свою... душу чтоли. Набожность приходит в моменты, когда ты боишься. Когда смерть, потустороняя, неестественная дрянь, проходит мимо, напоминая, что она реальна, и она совсем близко.
Но сейчас Виктора уже ничего не волновало. Разум достал иммунитет от страха чьей-то близкой смерти. Многие называют это смирением.
Он помнил день, когда умерла мать. Пятнадцать минут он безуспешно боролся за ее жизнь. А затем... думал о том, как будет объяснять тренеру, почему не пришел на тренировку.
Всем ее смерть казалась значительной, ужасной. Жалостливые взгляды, слезные объятия. Да что, черт подери в этом такого?! Люди умирают, это нормально. Он помнил лицо сестры, ее спокойную улыбку. Она о чем-то говорила в этот день. Спокойно, даже с радостью. И он не испытывал печали. Все вокруг плакали и скорбили. Единственные слезы, что могли себе позволить последние из Шмидтов - жалость к младшей сестре, в 11 лет ставшей сиротой.
Вот оно. Это чертово "противоядие".
О живых надо думать.
Смерть это смерть.
Здесь уже ничего не попишешь. Но пока кто-то жив, нужно за него держаться. А то может стать слишком поздно.
Стало достаточно тихо, и Виктору удалось услышать слова Эрика. Пробило на смех.
- Лопата?.. Раз ты такой правильный, давай блядь! Всех еще похорони тут! Нахуй! Ты этого парня знал не дольше, чем кого-либо из здесь лежавших! И, мне думается, ему уже похуй, закопают его тело или нет. Забей.