Чуть не состоявшееся прощание с куском мяса и плоти, а так же вполне вероятная последующая встреча с курносой, немножко остудили пыл Эрика. Настолько остудили, что тот даже сумел подставить под удары топора щит, от которого должно быть порядком летели щепки. То, что должно было представлять собой опасные рубящие удары и движения, в исполнении норвежца очевидно превратились в поглаживания и нарубку воздуха в сторону соперника - очевидно, что он слишком увлёкся спасением своей жизни, и был слишком занят, чтобы всерьёз думать об отнятии чужой.
Удар грузного мужчины дал долгожданную передышку Эрику. Он даже не стал оборачиваться и смотреть. Кто бы это не был - это друг. Пот небольшими едкими ручейками катился по лицу, а сердце в груди бешено билось, никак не решаясь, то ли нырнуть к пяткам, то совершить маленький альпинистский подвиг, и выскочить из глотки. Пока оно колебалось, норвежец стрельнул глазами по сторонам - не подбирается к нему ему ещё кто. Тем временем сердце наконец решило, что стельки должно быть дурно пахнут, да и решимость выбираться наружу, чтобы покинуть тело нерадивого хозяина куда-то пропало. -"Как же этот качок раскидал их?"- Адреналин всё ещё кипятил котелок своего хозяина, грозя унести крышку далеко в небеса и ошпарить всех вокруг чем-нибудь этаким, и хотя раненный чужак умудрился чуть не залить пламя жизни, сейчас оно воспрянуло с новой силой.
Оценив позу этого недобитого чёрношлемного, как весьма странную, и более того - непонятную, Эрик всё же пошёл вперёд, широкими шагами, и явно задумывая ударить его наотмашь, он даже завёл руку немножко за щит, причём заранее, начал замах..и одновременно с шагом выкинул резко руку вперёд, превращая широкий, и довольно бестолковый рубящий удар в колющий, при этом закрываясь щитом, и искренне надеясь, что сумеет отшатнуться или отпрыгнуть назад, или просто закрыться, если враг вдруг успеет среагировать.