Мучат людей от зари до зари
Глазами зверей из стекла фонари.
Фиксация снов на бумаге из льда,
И мозг заполняет золотая вода.
Клемент стоял и улыбался. Улыбка выходила холодной и печальной. Он не сдался, он не знал, как это - сдаться. Только слышал про такое. Он ждал. И сделал шаг вперед, стремясь настигнуть Охотника, поймать, не дать ему разорвать дистанцию. Клемент уже не надеялся ни на чье вмешательство. С чего бы? Он один. Как обычно.
В общем-то, это не вызывало ни удивления, ни гнева. Клемент баловался привлечением к себе всеобщего внимания - но потом от оного ускользал, не позволяя себя затронуть. Как от тех людей в клубе. Да и зачем они ему? Кто они все ему?
Никто. И он им - тоже.
С неба руками звезд не хватать,
Разумные мысли с бредом мешать,
В глазницах сплетать венки из червей
И в лоб целовать погибших детей.
Ласомбра не успел тогда увидеть всю свою жизнь, как это рассказывают. Перед глазами ничего не проносилось. Дикий вампир, выживающий - сам и всех. Дикий и сознательно оторвавшийся сейчас от общества, к которому был... приписан. Приписан от "рождения". Но он - не Гангрел, он не прячется по лесам от цивилизации. Он - Ласомбра. И даже сейчас, безоружный и слабый, пытался взять ситуацию под контроль. Самое сладкое слово для любого Сторожа или Судьи. Не власть, что вы - это удел Голубой крови. Пусть властвуют. Ласомбра стремятся к контролю. Иногда такому же бессмысленному, как бунт Бруджа или переменчивость Цимисхов.
Стекаются тени к центру Вселенной,
Становится сказка легендой нетленной.
Фиксация снов на бумаге из воска,
И жизнь прерывает стальная полоска.
Тьма сгущалась. Но она не могла достать Охотника, помочь своему наследнику. Клемент часто ощущал на себе даже слишком пристальное внимание Бездны. И отвечал ей взаимностью. Жрец. Даже не колдун и уж тем более не воин и светский лев. Он обихаживал эту Бездну, как королеву из юношеских грез: упорно, галантно, жестко и не оставляя ей шанса на отказ. А сейчас он не мог призвать ее на помощь. И умирал - напоказ. Открыто. С улыбкой. Неприкрыто красуясь.
И умер. Даже не понял сначала, что это случилось. Только странный огонек завораживал. Тьма вокруг стала чуждой. Чужой. Незнакомой. Не той, что он с радостью принимал и не той, которой он окружал себя. Вампир изогнулся - чем-то. Кажется. Привычное движение отсутствующего тела. Но зато все еще живого разума!
Вернувшись из рая,любить не уметь.
В грязи умирая, хрипеть, а не петь.
Боясь шевельнуться, во сне танцевать
И мертвых детей в лоб целовать.
Танец продолжался. Неважно, что теперь рядом не было Охотника. Неважно, что тьма вокруг пыталась поглотить его, а не просто коснуться и отпустить. Огонек стал целью. Какая разница, куда стремиться, если все вокруг одинаково? Какая разница, что ждет его там и ждет ли? Свет в конце тоннеля? Пусть будет свет. Лампочка Ильича, которую зажег добрый архангел Михаил своим огненным мечом? Что ж, архангелу он тоже найдет, что сказать.
Не думать. Стремиться. Вперед!