Механизм старинных часов ожил, задвигались фигурки, засуетились, повинуясь воле создавшего их мастера. Их бога-творца, в механике ведающего. Забегали мужички-кузнецы с молотами туда-обратно. Появились из дома-убежища своего, подошли к наковальне одновременно, руки свои с поднятым молотом опустили. Бух. Дзыннь. Бьют по костям черепа, сил не жалея. Для них это труд, для него – боль. Затылок разрывается, ноет, каждый удар эхом по черепной коробке разлетается. Потрудились и обратно скрылись кузнецы. Чтобы через пару ударов сердца вернуться снова. Больно. Черт.
Открываю глаза и смотрю в темноту. Рука к затылку тянется, щупает. Прикладываю ладонь, так легче боль терпеть. Чувствую, с каждым вздохом легче становится. Что за запах здесь странный? Пахнет… чем? Лекарствами вроде бы, или другой какой химией. Где я? Кто я? Почему я существую? В этом есть какой-то смысл, иначе не было бы меня. Во всем должен быть смысл. Значит, и у меня он есть. Смысл жить. Только надо его вспомнить. Напрягаюсь, пытаюсь извлечь память из-под обломков.
Зашевелился. Вроде бы цел, лежу на чем-то… на полу решетчатом, судя по ощущениям. Холодный металл лижет жадным языком открытые участки кожи. Словно я – мороженое для него. Неприятно же. Я человек, а не мороженое.
Рядом кто-то дышит. Шевелится. А затем – голос. Мужской голос требует свет. Логично, черт возьми. Как без света жить? Как слепые мыши в мышеловке. Странные мысли и образы посещают. Воробьи, слетевшиеся на хлебные крошки, рассыпанные чьей-то доброй рукой. Доброй ли? Вот один воробей жалобно чирикнул и упал на бок, замер. Другой затрясся странно и тоже упал. За что ты ненавидишь птиц? Они умеют летать, а я нет. Сейчас я похож на такого воробья. Хлеб – моя память. Каждая крошка – одно из воспоминаний. Они отравлены прошлым, пропитаны им. А я – глупый воробей, не понимаю этого и хочу склевать крошки, съесть хлеб. Вернуть память.
Что, если вокруг – враги? Коты, только и ждущие, чтобы воробей объелся и стал пингвином жирным, не могущим взлететь. Чтобы наброситься и растерзать. Хотя нет. Если кому-то нужен свет, значит, этот кто-то тоже ни зги не видит. Этот кто-то – еще один воробей. Но кроме него здесь есть еще кто-то. Свет. Мне тоже нужен свет…
- Кто здесь? – голос подаю, стараюсь уверенно говорить, требовательно даже.
Ощупываю пространство вокруг себя. Себя любимого. Одежду. Сумку ищу какую-нибудь. Может, в ней фонарь найдется.