Гость сделал несколько шатких, неуверенных шагов к девушке. Искорки его глаз пульсировали, дрожали в блестящих шариках ледяной небесной влаги. Медленно-медленно. Проплывали ртутные капли, ловя острые, точно иглы, блики. Серое-серое вокруг. Чёрное-чёрное. Нечто приблизилось ещё на несколько вдохов ближе, с видимым усилием проталкивая себя сквозь жидкое стекло.
Левую руку существа оттягивало что-то. Корзинка. Обычная плетёнка, сверху наброшена ткань из плотной, ловящей колючие капли материи.
Гость замер у самых ступеней, не решаясь ступать на них. Огоньки на лице сверкнули болью. Медленно, с ужасающе хлёстким оттягом ударил гром. Гость пошатнулся, словно сражённый сердечным спазмом. Тугая волна прошлась по призрачному телу, заставив то выгнуться, как от удара плетью, и ничком рухнуть на колени.
Рука, мелко дрожащая, поставила корзинку у ног сказочницы. Под мягкой тенью полога что-то шевельнулось. Гость прижал ладонь к груди, крепко сжал – и вырвал клок тьмы из неё. Чернота бесшумно брызнула на ступени из рваной раны. Он поднёс сочащееся жидким туманом сердце к стремительно гаснущим глазам. Тихий, тонкий звук, тонущий в вопле стеклянных брызг. Шёпот. Нет. Движение губ лишь.
Огоньки напоследок улыбнулись девушке и потухли. Агатовое сердце выкатилось из ослабевших рук призрака. Выпустило ростки чёрного дыма, что заскользили по половицам во все стороны. Ветвистый узор, так похожий на тот, который Энджи выбрала на заглавия новой сказки… Переплетение символов. Несколько предложений.
Это для тебя. Смог то, что не смогла ты. Оставь себе. Когда-нибудь. Они придут. Не отдавай.
Пара мгновений – и живые чернила растаяли, а сердце высохло, став обычным куском угля. Подняв глаза, Энджи не увидела Гостя. Он исчез.
Детский плач. Кольнуло в груди. Из корзинки. Касание крохотных пальчиков к ткани, закрывающей мир. Точно крылья неоперившейся пташки. Томление.