Хорошая, хоть и узкая дорога вела от Костяного до самого Анкора, плавно изгибаясь по склонам гор и изредка ныряя в мелкие долинки. Казалось, давние предки сера Маркуса специально жались к горам, ища себе нелегкого труда - высекать в камне дорогу. Негромкое эхо наполняло шуршанием ущелья и долины, терялось в весенней листве деревьев.
Красные горы не были похожи на остальной Дорн - вместо гладких серых, желтых или зеленых равнин глаз постоянно скакал по неровностям, косым и ломаным линиям и то и дело тонул в зеленом мху столь редких в Дорне лесов, в изобилии раскинувшихся по склонам.
Было очень тихо. В ранних сумерках при приближении войска замолкали поющие горные птицы, чтобы снова робко зачирикать после того, как последняя скрипящая подвода скрывалась из вида. Местами Зубастая сужалась так, что проехать могли только два всадника рядом или одна повозка, местами раскидывалась, позволяя проехать двум подводам и пройти двум пешим в один ряд.
Скрипели повозки, пофыркивали лошади, стуча и хлопая нековаными копытами по камню, яростно звенели подковы верховых.
Перед съездом, за милю с небольшим до замка, как и условлено было, основной отряд ждали умело спрятавшиеся наверху дежурные.
Все было спокойно, хотя разбойников было тут море. Были раненые, среди Рейнджеров, дозор бандитов уничтожили полностью, хотя пытались взять языка. Бесполезно. Последний раненый бандит умирал в лагере, и неизвестно было, жив он все еще был в то время, как часовой говорил с благородными господами, или нет. Охранения на высотах те не выставили вообще, и важная позиция сейчас удерживалась десятком рейнджеров, серьезно там закрепившихся.
Внизу, в долине, скрытый под древесными ветвями, уже стоял временный лагерь, разбитый силами пришедших первыми рейнджеров. В лагере стояло небольшое охранение, основная часть отряда разведывала обстановку в долине. Делать это приходилось с большой осторожностью - было полно свежих следов, и был высок шанс поднять тревогу.
Наверху, в Анкоре, хорошо видном с чистого места, уже горели огни. Здесь, внизу, царила темнота, к которой за время пути успели привыкнуть глаза и людей, и животных. Лошади ориентировались без проблем, люди моргали в тяжелом полумраке, но различали и лица друг друга, и путь под ногами. Мягкая земля под ногами поглощала звуки, и человеческих шагов, и даже конских подков.
Первые рапорты, кроме наличия свежих следов конных и пеших, говорили о том, что долина была покинута и разграблена. Много домов и усадеб были сожжено, часть просто разграблена. Нигде не было видно и следа простого люда, нигде не пахло дымом и нигде не горело огней.