Гостевой отсек ничем не отличался по дизайну от всего остального корабля. Такая же синяя расцветка стен и пола, такая же система освещения. Длинный коридор был абсолютно чист и аккуратен, равномерно освещён и нигде даже не поцарапан. Первые две жилые комнаты были закрыты, и панели доступа к ним горели зелёным, говоря о том, что из можно открыть.
Последнюю дверь открывать было без надобности, она и так была открыта, а панель рядом с ней, как могли бы выразиться не-техножрецы, "не подавала признаков жизни". Убранство комнаты было скромным, но практичным. На первый взгляд комната была двухместной, и в ней даже имелись свой склад как для всего необходимого, так и для каких-либо личных вещей, но вот невероятно большие выдвигающиеся кровати, рассчитанные, казалось бы, для огрина, больше напоминали скорее постели для новобрачных, чем койки для одного человека. Логика подсказывала, что с случае чего, на таких кроватях и в правду можно было бы разместить по два человека, или даже кого-нибудь покрупнее. Конечно, два космодесантника уместились бы на такой кровати с большим трудом, но присутствие трех комнат с двумя кроватями в каждой в одном только гостевом отсеке говорило о том, что о подобном не будет необходимости.
Впрочем, не это в тот момент привлекло к себе внимание особенно остро. На стене слева от входа непонятной мерзкой зелёной слизью к стене была прилеплена высокая женщина в форме, идентичной форме Уиспер. Она была такого же с нею роста, и комплекцией ничем не ступала. Прощупывание её психически ничего не дало. Более того, психические чувства вообще не видели её, словно её и не было в принципе. Лишь уникальный дар Деомида мог что-то сделать: душа девушки была сплошь покрыта ожогами и язвами Варпа. Сломленая и осквернённая, она медленно умирала, излучая свою боль и страдания, которую никто не мог увидеть.
Её бледное перепачканое кровью лицо носило на себе следы при и страшной боли. Волосы, и без того чёрные как вороново крыло, казались чернее самой ночи из-за слизи и всё то же крови.
Она еле дышала, но никаких других признаков жизни не было видно.