- Ты мне льстишь.
Нашёл тосты, запихнул в тостер, поставил на "троечку", до поджаристой корки. За стол сел. Взял кружку в руки, отхлебнул:
- Нет. Не люблю сахар. Меня как-то в детстве запугал один страшный, косматый стоматолог, сказал, мол, "зубы испортятся и вывалятся совсем". Гад. До сих пор боюсь, - ухмыльнулся, снова к кружке приложился. Макнул поджаристым хлебом в жидкий желток, вилку в руки взял и трапезу начал - неспешно, тщательно. Не по-армейски. По-граждански. Мирно.
- Не всякая женщина годится в жены, - сказал, как-то хмуро, но тут же добавил, - так же, как и не всякий мужчина годится в мужья. Ты понимаешь, о чем я, - помолчал, пережевывая, - я человек военный. Командировки. Служба. Опасная служба. Ты, наверное, уже поняла, что я не отсиживаюсь в штабах.
Сама мысль о том, чтобы скрепить себя узами брака с какой-либо женщиной, внушала бесстрашному Яфету благоговейный страх - это слишком серьезно, сложно и правильно для него, человека, который сегодня готовит завтрак для своей "второй половинки", а завтра подрывает склад с оружием и хладнокровно "снимает" часовых, взрезая глотки острым, как бритва, ножом, с такой непередаваемой легкостью и точностью, словно это не люди, а консервные банки.
Слишком, слишком всё это сложно.