Рубашка осталась на диване, туфли - где-то на ковре.
- Прости, - прошептал, опуская Изольду на постель, нависая над ней, словно колосс. Опустился следом, умудряясь вклинивать в череду влажных поцелуев милые, приятные любой женщине слова - шепотом, на грани слышимости, как бы между прочим избавляя девушку от нижнего белья. Минута, другая - джинсы, ремень и трусы-боксеры где-то там, в стороне, вместе с женскими крохотными трусиками-мини.
Яфет взял её. Осторожно, но сильно и крепко, одновременно ласково, без спешки, неторопливо, с чувством. Он не считал время, он совсем забыл про него, утопая, с головой уходя в тепло и мягкость немножко пьяного, полуночного секса. Только отблески лунного света на её бледной коже, крошечные бисеринки пота, ворох покрывал, вереница напряженных вдохов и выдохов, и, - наконец, - этот миг, когда ничто более уже не важно, и всё правильно, красиво, безупречно.
Ни с чем не сравнимое удовольствие накатило волной, а затем стало медленно, как бы нехотя отступать, возвращая парочку в реальный мир. За окном - тусклая серебряная монетка луны, тонущая в сплошной мгле ночного неба. В руках - такая хрупкая девушка, горячая и мягкая. А в мыслях.. наверное, пустота. Не холодная и гулкая, но теплая и приятная.
Приобнял её, придвинувшись поближе, прижавшись к её спине. Поцеловал нежно в плечо, молча.
- Ты великолепна, - сказал совсем тихо, прикрыв глаза.