Приложив руку к козырьку, Арье поприветствовал похитителя пирожных с радостной улыбкой.
- Приятного аппетита, теневик!
Ловко, ничего не скажешь. Невольно Арье испытал уважение к этому человеку, сумевшему так лихо обставить его. Даже если судьба не сведёт их вновь, он уже запечатлел его в своей молниеносной, но насыщенной всем великолепием красок жизни, запечатлел как мастера, которых, к сожалению стало так мало.
"Итак, здесь и сейчас".
- Простите...
Не скрываясь Арье взял яблоко с ближайшего прилавка, отделявшего обладателя драгоценной яблони от него полуметром дерева, и одарив его бывшего хозяина своей лучезарной улыбкой в награду, быстро и уверено вышел из толпы, оказавшись в восьми шагах от бугаёв...
Недавно созревшее, его едва оторвали от матери, бросив сначала в мешок, а затем на прилавок, и затащили в грязный город. Все ранние волшебные ощущения свободы - когда ты паришь в нескольких футах над землёй, видя как растёт каждая травинка, как расцветает каждый цветочек, ползают разноцветные букашки, а сам ты надёжно укрыт спасительными тенями бесконечных зелёных листьев, радуясь своей жизни, и с каждым днём наливаясь всё большими соками, всё ярче развиваясь и созревая, отмерли. Вместо спасительных теней - палящее зноем Солнце. Вместо ласковых рук листьев - грубые руки покупателей, ради забавы подкидывающих его в воздухе, норовя выронить на камень. Вместо тёплой, дарующей спасительный уют и защиту матери - человек-хозяин, грубым хриплым голосом что-то орущий на прилавке. А рядом - такие же умирающие братья, вырванные жестокими людьми... Ради чего?
Вдруг чья-то рука взяла его с прилавка, утаскивая в тень рукава. Ещё не осознавая что произошло, яблоко вместе с новым хозяином прошло через всю толпу, и поблескивая на Солнце, поймало на себе сочувствующий взгляд этого странного темноволосого человека. В следующий миг, он поднёс его к своему лицу, и шепнув: "Прости", отвёл куда-то назад, за спину.
Внезапно все ощущения обострились, его куда-то понесло, и поняв, что рука этого человека быстро разгоняется, яблоко вдруг почувствовало вновь эту свободу. Свободу полёта, головокружащую стремительным дугообразным полётом. Это было волшебно: краски смывались, звуки со всех сторон непрестанно менялись: старые оставались далеко позади, в то время как новые неожиданно возникали рядом, с невероятной быстротой рассекая толщи воздуха, оно внезапно столкнулось с лицом какого-то напряжённого одноглазого человека, с силой оттолкнуло его назад, и приготовилось к новому падению. Вниз. В спасительные тени.
- Эй! Лизоблюды! - Наглости Арье не было предела, - даже кошки, в отличие от вас, лижут задницу только себе, а кому лижете её вы? Жалкому хозяину? - Уже театрально обращаясь ко всей толпе повернулся он, ненадолго остановившись взглядом на стройной девушке, стоявшей под охраной двух вооружённых мужчин на другом конце улицы, - простите мне мой грубый язык, миледи, - коротко вставил он, вновь вклиниваясь в недавно начатую роль, - хозяину-толстосуму, богатеющему на наших, - обращаясь ко всем простолюдинам (к которым, кстати, себя не относил) выкрикивал он, - страданиях? На нашем тяжком труде? Я выступаю за вашу честь, господа... Эй, вы - двое! Понравилось яблочко нашего труда? Хотите ещё накормлю? - Наглой улыбкой начав, наглой улыбкой завершил он.
"Провокация. Провокация. Мне нужна провокация..."